Радость наполнила сердце Андрэ, заставив его на некоторое время забыть о реальности.
— Эй, человек! — раздалось совсем рядом. — Помоги нуждающемуся! Брось хоть медяк воину, лишившемуся ноги в битвах с неверными! Господь вознаградит тебя за доброту!
Андрэ резко обернулся; совсем рядом стоял одетый в лохмотья старик, опиравшийся на самодельный костыль. Оружия, как показалось слуге, при нищем не было. Это вернуло юноше немедленно улетучившееся самообладание.
— Пошёл прочь, побирушка! — закричал Андрэ. — Стану я подавать всякому пьянице! Ступай своей дорогой!
Молодой человек зашагал дальше, как вдруг прямо перед ним выросла чья-то тёмная тень.
— Подайте убогому от щедрот ваших, — заблеял некто, чьего лица слуга не видел. — Сжальтесь, господин. Бог не оставит вас за вашу доброту. Помогите увечному, пострадавшему за братию свою...
— Прочь!
— Не гоните меня, господин, — взмолился нищий. — Я полной мерой претерпел от врагов Господа нашего, неверных сарацин. Безбожники выкололи мне глаза. Но я вижу сердцем, у вас добрая душа, не прогоняйте меня, господин...
— Прочь!
Андрэ чувствовал, что не должен позволить нищим остановить себя. Слепой, безногий, но сколько их тут ещё? Облепят со всех сторон, не отцепятся, и пока до нитки не оберут, не отвяжутся. Потом ищи свищи того, кто стырил кошель!
Но не успел слуга подумать так, как самые худшие его опасения начали сбываться.
— Помогите убогому! — заскрипел кто-то третий противным голосом. — Не оставьте несчастного инвалида, лишившегося рук на полях сражений с неверными. Не дайте погибнуть страдальцу за веру!
— Не оставьте меня вашей милостью, господин! — захрюкал кто-то совсем рядом. — У меня всё тело покрыто язвами, с тех пор как при осаде вражеской крепости турки облили меня кипящим маслом! Я ужасно страдаю, помогите мне хоть чем-нибудь ради Господа нашего Иисуса Христа!
Поняв, что его окружают, Андрэ швырнул в одного из попрошаек тяжёлый сундучок. Снаряд сделал своё дело, раздались страшные ругательства, один из тех, кто ещё секунду назад старался разжалобить Андрэ, заклиная его именем Божьим, припомнил всех чертей, от всей души желая ему и его ближайшей родне «самого наилучшего». Юноша обернулся и, увидев, что сзади никого нет, развернулся и налегке бросился бежать куда глаза глядят.
Нищие, казалось, отстали. Вернее, поначалу они и не думали преследовать его, так как поспешили поживиться нежданной добычей. Не обнаружив, однако, в сундучке ничего, кроме пергаментов, убогие и увечные, изрыгая проклятья в адрес удравшей жертвы, поспешили вдогонку. Но они опоздали, Андрэ успел оставить их далеко позади, радуясь тому, как ловко ему удалось распорядиться писаниной хозяина. Решительно никто и никогда не использовал прежде с такой эффективностью литературной продукции.
Внимание молодого человека на секунду вновь привлекло всё увеличивавшееся зарево.
«Неужели проклятый колдун сгорел?! — подумал он. — Дай-то Бог!» — И тотчас же повернулся, почувствовав неладное.
На пути Андрэ словно из-под земли выросла чья-то тень. Некто, грозивший нарушить его планы, не кричал, не причитал, не жаловался и ничего не требовал, он вообще молчал. Именно это-то и показалось юноше самым жутким. От тени впереди будто бы повеяло мраком и холодом преисподней.
Андрэ остановился как вкопанный, тревога в сердце молодого человека всё возрастала. Слуга хотел обернуться, чтобы оценить обстановку, но не успел. Кто-то, неслышно подкравшись к нему сзади, очень сильно толкнул юношу прямо на столь пугавшую его тень. Потерявший равновесие молодой человек увидел, что во тьме, как раз там, куда он летел, не будучи в силах остановить падение, блеснула тусклая сталь клинка.
В следующую секунду услужливо выставленный незнакомцем длинный нож пронзил тело Андрэ насквозь. Он так и не разглядел лица хладнокровного убийцы.
— Ого, Пётр! — воскликнул тот по-гречески, наскоро обтирая оружие об одежду убитого и ловкими профессиональными движениями ощупывая мёртвое тело. — У нас сегодня богатый улов! Мнится мне, что в этом кошеле найдётся немало серебра! Господь нынче милостив к презренным рабам своим! Спасибо тебе, Боже!
— Поспешим, Гавриил, — не разделяя столь бурного веселья напарника, но всё же радуясь удаче, поторопил Пётр, видимо по натуре склонный к скептицизму. — Не будем искушать Его. Скорее, надо убраться подальше отсюда, пока нас никто не видел. Этот тип прикончил храмовника. Чего доброго, попадём в переплёт. Снимут с нас кожу воины Господни. Пошли от греха!