Некоторое время обе молчали. Тишину нарушила Констанс.
— Прости меня, — повторила она. — Грешна перед тобой, более всего грешна...
— Да что вы, ваше выс...
— Мальчиков твоих я... по моей воле убили их, — не глядя на Марго, произнесла княгиня. — Нет, не простишь... А простишь, всё равно Господь не простит. Тяжек грех... Боялась я, что князь мальчиков твоих полюбит и отмечать станет, а от моего отвернётся... Да толку что? Вот ведь как вышло. Ни их, ни его, никого у него не осталось... Ведь Всевышнему всё ведомо! — воскликнула она с болью в голосе. — Так почему? Почему не укрыл хоть последнего? Того, что ты носила, когда... Господи, Боже ты мой!
Крик оборвался вдруг, слёзы полились из глаз умиравшей княгини, и Марго, схватив руку госпожи, беззвучно заплакала вместе с ней.
Так прошло минут пятнадцать или полчаса, а может, и больше, наконец Констанс прошептала:
— А ведь ты знала... Ты поняла... поняла и не возненавидела меня. Почему?
Служанка подняла заплаканное лицо и пристально посмотрела на госпожу, а потом ответила:
— На всё воля Божья, ваше сиятельство. Я прощаю вас.
Пусть ангелы в раю поют для вас. Я не желаю вам вечного огня. И молю Господа о прощении для вас. Пусть же он откликнется на эту мою просьбу, как откликнулся на иную...
— Спасибо тебе, Марго. Спасибо, — искренне поблагодарила княгиня. Что-то в тоне служанки заставило Констанс поинтересоваться: — Но скажи же, что за просьба, с которой ты обращалась к Господу и он уважил её?
— Их сиятельство, государь наш не одинок, — ответила служанка. — У него есть сын.
— Как? — удивилась Констанс. — Но Бернар же умер, я помню... Тогда мой маленький Ренольд ещё был жив, я надеялась... О Господи! Почему ты не пощадил хоть одно дитя несчастного мужа моего?!
— Да, ваше сиятельство, Бернар и правда умер, зато Жослен жив.
— Жослен? Какой Жослен?!
— Отравленный Бернар — не сын их сиятельства, он восьмой ребёнок в семье бедного ремесленника, простого горожанина, — начала Марго. — Он родился на два дня позже моего дитя. Я купила ребёнка у родителей, а им отдала своего и все эти годы давала им денег, чтобы они могли содержать сына столь высокородного сеньора достойным образом.
— Они знали, кто он?
— Нет. Они нарекли своего сына Жосленом, потому что дед мальчика служил солдатом ещё самому графу Одесскому, Жослену Тель-Баширскому. Так же, Жосленом, я велела им называть и моего сына.
— Так, значит, ты уже тогда поняла? — поражённая внезапной догадкой, княгиня обратила на служанку взгляд глубоко запавших глаз. — Поняла, почему они умирали... Значит, и ты грешна, ведь, покупая мальчика, ты знала, что его ждёт?
— Да, — твёрдо произнесла Марго. — Мне бы, государыня, только устроить Луизу и тогда... Тогда я уйду от мира и буду молиться до конца дней своих, чтобы Господь простил мне мой грех.
— А как же мальчик?! — встрепенулась княгиня. — Кто же позаботится о нём?! Нет, ты не должна думать о себе! Сначала устрой его судьбу! Я требую, я приказываю тебе!
Голос Констанс зазвенел, словно бы болезненная немощь вмиг оставила её.
— Загляни под кровать, — вдруг приказала княгиня. — Достань то, что там лежит.
Марго исполнила распоряжение и вытащила покрытый пылью маленький сундучок.
— Открой.
Служанка выполнила и это повеление и, едва приподняв крышку, увидела ни с чем не сравнимый блеск монет, доверху заполнявших сундучок. На первый взгляд в нём содержалось не меньше восьми фунтов золота.
— Это динары язычников, они полновесные, — сказала Констанс. — Если считать в старых безантах, здесь их было бы больше полтысячи. Эти деньги предназначались тебе в любом случае. Теперь же я прошу тебя употребить их на пользу Жослену.
С этими словами княгиня сняла с пальца один из перстней (о как легко теперь снимались они, ранее сидевшие столь туго) и протянула его служанке:
— Вот что я решила. Ты возьмёшь сына князя у этих ремесленников и отвезёшь его в Тортосу к тамошнему коментуру Храма, Роланду, ты видела его, он раньше служил вместе с покойным Вальтером. Они с князем были дружны. Отдашь Роланду мой перстень и часть этих денег. Пусть велит надёжному рыцарю лично надзирать за мальчиком. Ведь ему уже пора учиться быть воином.
Марго кинулась благодарить госпожу, но та оборвала её.
— Нет времени, и сил совсем не осталось, — с трудом проговорила Констанс. — Тут хватит и чтобы дать Луизе такое приданое, что она сможет выйти даже за рыцаря. Останется и на вклад, потому что тебе придётся замаливать грех не только за погубленного ребёнка ремесленника...