— Ваше выс...
— Слушай и не перебивай. Мне также снился сон. Я видела князя. Но больным, без коня и в рваной одежде. Я знаю, что это не так, его содержат достойно, хотя письма мои к нему перехватывают люди Боэмунда. Так вот, князь пришёл ко мне и сказал: «Видишь это рубище на мне? Это всё из-за одного человека. Он предал меня, если вы заставите его говорить, он многое расскажет, назовёт имена, моим потомкам не хватит жизни, чтобы мстить тем людям, что разлучили нас». Я тогда не поняла, что он хотел сказать этим. О каких потомках идёт речь? Ведь маленького Ренольда прибрал Господь, а единственную нашу дочь, Агнессу, взяли ко двору Мануила вместе с Бальдуэном. Теперь мне ясно, что он хотел сказать, говоря «моим потомкам». Теперь я знаю, кто осуществит месть. Месть! Месть!
Глаза княгини в последний раз вспыхнули огнём и померкли, как угольки в костре, возле которого грелся перед последней своей схваткой её муж.
— Жаль, не увижу его... Жослена... А может, и к лучшему... Констанс сглотнула комок и откинулась на подушку.
— Ваше сиятельство, ваше сиятельство, — засуетилась Марго. — Имя?! Кто, кто предал господина?!
— Иди сюда... — Губы княгини едва шевельнулись.
Служанка ухом прильнула к ним. Констанс сказала ей имя и прибавила:
— Выйди через чёрный ход. Спрячь золото. Я ещё поживу немного... Мне стало полегче.
Едва умиравшая произнесла эти слова, как в небе вспыхнула молния, и раздался первый раскат грома. За окном зашумела листва вечнозелёных дубов. Начинался дождь. Он лил всю ночь и прекратился лишь на рассвете.
Констанс сдержала обещание, она умерла в первом часу утра.
Спустя несколько дней после похорон княгини Марго прямо из Антиохии, где состоялась церемония, уехала в замок Бакас Шокр (так сказала она дворецкому) и вернулась оттуда в Латакию с русоволосым шестилетним мальчиком и старым свирепым псом.
Животное очень напоминало Железного Луку, сгинувшего вместе с хозяином. Однако характером обладало куда более покладистым, потому что ребёнок обращался с собакой, как с игрушкой. Пёс позволял ему всё, даже использовать себя в качестве коня, хотя конь у мальчика был. Вернее, не конь, а молодой мул, на нём служанка покойной привезла нехитрую поклажу, вещи ребёнка.
Другим слугам Марго объяснила, что это сирота, сын её покойной сестры, жившей в деревне неподалёку от Бакас Шокра. Теперь, когда госпожа умерла, она, Марго, возьмёт дочку и племянника и поедет в Святой Город, чтобы помолиться за упокой души их сиятельства. Никого не удивило такое намерение, как не взволновало и странное событие, случившееся утром, на следующий день после ухода Марго. Конюха Пьера, единственного уцелевшего из отправившихся в набег с князем слугу, нашли мёртвым на заднем дворе какой-то пивной.
Бедняга перебрал — он в последнее время частенько позволял себе выпить лишнего — и чем-то рассердил свору бродячих псов, один из которых, видимо, и загрыз конюха. В открытых глазах Пьера навсегда застыл ужас, точно перед смертью он заглянул в глаза самому дьяволу.
Когда караван, с которым вдоль побережья следовала Марго с детьми, достиг Маргата, что в сорока милях к югу от Латакии, маленький Жослен перенёс большое потрясение — пропал пёс. Мальчик плакал неутешно, он наотрез отказывался идти дальше, требуя, чтобы тётя (таковой он считал Марго) вернулась обратно. Ребёнок считал, что его собака заблудилась и не может найти пути к своему хозяину.
— Пойди погуляй, Луиза, — сказала женщина. — Мне и Жослену надо кое о чём поговорить.
Когда девочка ушла, Марго, внимательно глядя в глаза сыну, ласково сказала:
— Он не потерялся, мой мальчик. Он ушёл, потому что исполнил свой долг. Ты родился мужчиной, но, чтобы стать им по-настоящему, тебе предстоит твёрдо усвоить, что такое долг. Ты станешь рыцарем...
— Рыцарем, тётя? — удивился ребёнок, но плакать перестал, продолжал только всхлипывать. — Я никогда и не думал, что...
— Помолчи, — попросила Марго и погладила Жослена по тёмно-русой головке. — Тебе предстоит узнать, что такое долг и... тебе многое придётся узнать... Тебе надо поскорее вырасти, чтобы многое сделать. Наступит время, и я расскажу тебе всю правду, а сейчас не плачь.
А мальчик и не плакал, даже всхлипывания прекратились.
— А я правда стану рыцарем? — спросил он, и в глазах его вспыхнул огонёк надежды. — Я и мечтать не мог...
— Обязательно станешь, — заверила его Марго и отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слёзы. — Как твой отец, — добавила она очень тихо, и мальчик не услышал этих слов.