Ричард, вне сомнения, был её любимчиком, он, как, впрочем, и остальные его братья за исключением Жана, даже воевал со своим отцом. Даже пленение Алиеноры, пытавшейся найти убежище в землях своего первого мужа, не положило конец враждебности в отношениях сыновей и отца, воевавших между собой до смерти Генриха в 1189 г. (Только после его кончины Алиенора была отпущена на свободу, проведя одиннадцать лет под домашним арестом). Овдовев, английская королева с удвоенной энергией включилась в политическую жизнь государства. Она приложила максимум усилий, чтобы сделать королём своего третьего сына, а затем, когда он, возвращаясь из крестового похода, попал в плен к австрийцам, Алиенора не жалела ни сил, ни денег, дабы добыть ему свободу.
Алиенора на много лет пережила своего великого сына и умерла восьмидесяти двух лет от роду за несколько дней до одного из самых значительных событий XIII века, когда крестоносцы Четвёртого похода ворвались в Константинополь. Бог призвал её вскоре после военной кампании, которую вёл младший сын королевы против её внука Артура Бретонского. И хотя верх одержал Жан, победой он, несомненно, в немалой степени был обязан матери.
Ещё задолго до своей кончины она заслужила прозвище «Бабушки Европы» за то, что дочери её, Матильда, Эленора и Жанна, стали супругами разных европейских государей, а сыновья, каждый в свой черед, королями Англии и владыками половины Франции. (Матильда, или Маго, вышла за Генриха Льва, герцога Саксонии и Баварии, Эленора — за короля Кастилии Альфонсо Восьмого, Жанна в первом браке — за короля Сицилии Гульгельмо Доброго, во втором — за графа Тулузы Раймунда Шестого).
Монахини монастыря Фонтенвро, где скончалась Алиенора, написали в её некрологе: «Правительница, которая затмила собой всех королев всех государств на Земле». Пожалуй, они были правы.
Комментарий 7
Убедившись, что опасность с Запада полностью миновала, Нур ед-Дин начал постепенно переходить от мелких пограничных стычек к более серьёзным действиям.
Он всегда находился в курсе событий, происходивших при дворах христианских правителей побережья, его злейших врагов. Он знал, что храбрый Конрад отбыл в Европу, а король Людовик бесцельно расточал время и средства, теряя одного за другим покидавших его вассалов, утрачивая доверие единоверцев и испытывая на прочность гостеприимство молодого короля Иерусалима.
Впрочем, даже имей Луи мощное войско, он по хорошо известным причинам не мог представлять угрозы для осуществления замыслов Нур ед-Дина на севере Сирии, так как всего охотней двинул бы такую армию на Аскалон, Каир, куда угодно ещё, только не на помощь своему обидчику, вероломному дяде жены.
Атабек не мог, конечно, дать последней решающей битвы войскам самого сильного из четырёх государств латинян, Иерусалимского королевства. Жослен Эдесский, потерявший свою столицу и не высовывавший носа из-за прочных стен Тель-Башира, опасности тоже не представлял. Он просил мира, но получил от Нур ед-Дина лишь отсрочку исполнения заранее подписанного приговора. Повелитель Алеппо и Эдессы не хотел, чтобы граф путался у него под ногами, пока сам он решит судьбу Антиохии. Она и стала главным объектом приложения сил Столпа Веры. Кривой сарацинский меч взлетел над головой Раймунда де Пуатье. Пятидесятилетнее пребывание города в руках нечестивцев с Запада должно было закончиться. Вотчине Сирийской Наследницы предстояло стать соседкой и товаркой Эдессы в гареме Помощника Аллаха. Оставался лишь один вопрос: «Когда?»
Тем временем султан Икониума, Масуд, замирившись с базилевсом Мануилом, направил свои орды против Марэ, самого северного форпоста княжества Раймунда. Узнав о том, что последний настроен решительно и собирается дать ему бой, Масуд послал гонцов к Нур ед-Дину за помощью. Атабек с радостью откликнулся на зов султана, но Раймунд, лишившись помощи единоверцев, обратился к самому злейшему врагу повелителя Алеппо, вождю ассасинов. Али ибн Вафа, так прозывался небезызвестный предводитель сирийского отделения секты фидаев, вселявших страх в сердца многих венценосных современников из числа последователей учения Исмаила, ни мало не смутившись тому, что обнажает меч против мусульманина, приняв сторону нечестивых псов Запада, присоединился к дружине князя.