В период с 1307 по 1314 г. шли аресты, допросы и казни. Священники не имели права присутствовать при пытках, поэтому им приходилось отпускать друг другу грехи. Также не разрешалось пытать человека вторично, поэтому пытку не заканчивали, а лишь приостанавливали, чтобы назавтра не начинать снова, а лишь продолжать. Надо ли говорить, что во время допросов с пристрастием обвинение получало необходимые свидетельства чудовищных преступлений тамплиеров? Сознался даже великий магистр.
И вот наступил день 18 марта 1314 г., когда при большом скоплении народа, можно сказать, на ступенях Нотр-Дам де Пари Жаку де Нолэ и троим его товарищам предоставили возможность высказаться публично. В обмен на признание вины им обещали заменить казнь пожизненным заключением. Согласно очень детальному исследованию Эдит Симон (The Piebald Standard), великий магистр произнёс довольно длинную речь, в которой начисто отверг все обвинения и отказался от своих сделанных под пыткой признаний. (Он в ту пору уже разменял восьмой десяток и, по-видимому предпочитал мученическую смерть в пламени костра холоду и мраку подземелья). Прецептор Нормандии Жоффруа де Шарнэ высказался в том же духе, что и глава братства. (Правда, как замечает Марион Мельвилль, особенно разговориться Жаку де Нолэ не позволили, королевский стражник бесцеремонно зажал магистру рот ладонью).
На следующий день великий магистр и прецептор Нормандии были сожжены на маленьком островке Сены. За двумя другими товарищами Жака де Нолэ — Юго де Пиро́ и Жоффруа де Гонвиллем — навсегда захлопнулись двери темницы.
Между тем произошло это всё в начале XIV века, а в середине XII храмовники были в фаворе и у римских понтификов, и у властителей Франции. Неудивительно, ведь устав храмовники получили от одного из наисвятейших людей своего времени, виднейшего деятеля западной церкви, вдохновителя Второго похода, святого Бернара аббата монастыря Клерво.
Папа Иннокентий Второй одобрил устав Бернара Клервосского и оказал ордену всяческое покровительство. Сделал он это не только и не столько из любви к магистрам Храма, а главным образом из опасения усиления Иерусалимской патриархии. Папам очень не хотелось бы, чтобы для верующих в части того, что касалось святости, сместились акценты: как-никак Рим — святой город, а Иерусалим — центр Святой Земли! Одним словом, римские апостолики всерьёз побаивались, как бы патриархи Иерусалима не начали, как выразились бы мы сегодня, тянуть на себя одеяло, для чего было просто необходимо сразу же вырвать у них из рук такое мощное оружие, как военные ордена. Магистров же, как нетрудно догадаться, папа в качестве сюзерена устраивал куда больше, чем кто-либо другой, — Рим-то далеко.
Возможно, жизнь ордена оказалась столь яркой, а сведения о деяниях его братьев столь противоречивыми и, главное, полными тайны, потому, что год его создания получил название «Год смерти царей».
Накануне, в году 1117-м, 16 июня случилось лунное затмение, а затем, 11 декабря, второе. Пятью ночами спустя было в палестинском небе сияние (наподобие северного), что вкупе с предшествовавшими тому подземными толчками было истолковано астрологами как дурное предзнаменование. Не прошло и месяца от Рождества Христова (тогда именно эта дата являлась началом года), как умер в Риме папа Пасхалий. 16 апреля скончалась бывшая супруга Бальдуэна Первого Аделаида Сицилийская. 29-го того же месяца — патриарх Иерусалимский, Арнульф. Ещё раньше, 5 апреля, в Иране умер султан Мухаммед. 15 августа после долгой болезни почил в бозе базилевс Алексей Комнин.
Несколько раньше, 2 апреля, возвращаясь из египетского похода, не доезжая границ королевства, в форте аль-Ариш, куда своего любимого короля принесли на руках солдаты, в присутствии епископа Рамлы скончался Бальдуэн Первый.
Словом, опять-таки, все умерли. Правда, кое-кто и родился, скрасил, если можно так выразиться, картину всеобщего траура. Впрочем, кому как, ведь родился-то как раз злейший враг франков, аль-малик аль-адиль, Свет Веры — Нур ед-Дин.