Третья рать была смоленская. Князь Михайло Горбатый Кислица с силою московскою. Это войско (пять полков и около пяти тысяч детей боярских с их послужильцами и посохой) было, тем не менее, самым главным. Ведь именно к нему должен был присоединиться со своим двором сам великий князь и его братья, доведя, таким образом, численность рати до семи-восьми тысяч "сабель и пищалей", а то, и больше. С ним же должен был подойти и осадный наряд.
Четвёртая - стародубская - рать, была самой небольшой. В набег шли князья Семён Курбский и Иван Овчина-Телепнев со своими людьми и немногими стародубцами - хорошо, если их набралось бы с тысячу человек. Их задачей был тот самый милый боярскому сердцу набег - разорение и опустошение неприятельской территории, захват пленных, и, естественно, отвлечение внимания неприятеля.
Разумеется, не забыли и про крымскую угрозу.
Новый хан Мухаммед-Гирей, отказавшись от сохранения союза с Русским государством ввиду давней уже гибели той угрозы, ради которой он когда-то и создавался, тем не менее, не торопился полностью рвать отношения с Василием III Ивановичем. Наоборот, он хотел заручиться русской поддержкой в деле подчинения своей власти другого осколка единой когда-то Орды - Астрахани. Василий же и его бояре стремились, не обременяя себя чрезмерными расходами и обязательствами, повернуть острие татарского нашествия против Литвы. Так что тут дело оставалось за дипломатами, оттого и готовили ныне богатые подарки, чтобы всех оделить и задобрить, ибо мир с Крымом был очень важен. От этого мира зависело, будет ли Русь вести войну на две стороны, воюя и с Литвой, и отбиваясь от татар, или же можно будет обезопасить себя от Крыма и всеми силами выступить против Литвы, принудив её-таки к миру. А в Крыму, как известно, подарки любили все: не только сам хан, но и многочисленные его родственники, его жены, царевичи и царевны, мурзы, князья и уланы. И ведь на всех казны не напасёшься. А стоило лишь обделить какого-нибудь мурзу или князя, и он самовольно, со своим собственным войском, шел на промысел в Русскую землю. Правда, это был бы уже не большой поход Орды, а с малыми порубежные воеводы привыкли уже справляться. Так что посольство - посольством, а на Берег всё одно были отряжены усиленные отряды поместных войск. Бережёного, как известно, и бог бережёт.
Да и как ещё там, в Крыму сложится. Ведь подобный расклад хорошо понимали и в Литве. И Сигизмунд тоже слал большие подарки хану, переманивая его на свою сторону. И в тайне мечтая всё же вынудить Крым выступить в далекий и трудный поход через безводную степь за богатой добычей и многочисленным полоном...
Вот таким вырисовывался план боевых действий на предстоящий год. Обе стороны готовились решить всё одним махом, но, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. В той, иной реальности всё это рухнуло от столкновения с действительностью, породив так называемое Чудо на Двине. И ныне эти самые овраги и предстояло исправить тому, кто столь невероятным способом оказался в этом витке времени, создавая своими деяниями иную реальность или новый параллельный мир.
Глава 49
Весна во Пскове выдалась шумная да многолюдная. Цены на рынке взлетели хоть и не до небес, но ощутимо: съестной да воинский припас ныне многим был нужен. Ибо получив росписи, стягивались под городские стены окрестные дети боярские, да и свои пищальники тоже не святым духом в походе питаться собирались. А под конец зимника, пока дороги ещё не раскисли, подтянулись в город и посошные обозы из Новогорода, доставившие сюда новгородский наряд, пушечное зелье, ядра, холсты, канаты, сбрую, да добавив ещё многолюдства, ибо посошных ныне набрали много.
Во второй половине апреля солнышко начало сильнее пригревать землицу, наметённые за зиму сугробы из белоснежных превратились в серые и принялись оседать, истаивая в его лучах, а лёд на реках, прудах и озёрах, некогда прочный, сделался рыхлым и потемнел. Между льдинами заскользили трещины, не предвещая путнику ничего хорошего, хотя ещё долго находились те, кто по недоумию или излишней храбрости спешил перебраться по нему с одного берега на другой пешком, конным, а то и в санях.
Наконец случилось то, чего в последние деньки нетерпеливо ожидали почитай все псковитяне: Великая вскрылась ото льда. С глухим, но сильным шумом льдины потянулись мимо города. Они плыли, словно огромные рыбины, крупные и толстые, голубовато-зелёного или желтовато-белого цвета, рыхлые, подтаявшие сверху. Иногда они наскакивали друг на друга и потом ломались с треском и грохотом. Иногда они шли сплошным ледяным потоком, иногда между льдинами появлялись оконца чистой речной воды.