А ведь, кроме организации власти высших кругов, на Руси нужно было ещё и губную реформу провести. А то Иван-то в этой версии истории может и родится, но вот будет ли он таким же Грозным, трудно сказать. И это было бы весьма плохим будущим для Руси, поскольку именно его реформы и обеспечили ей тот фундамент и запас прочности, на котором она устояла, даже провалившись в Смуту. Да и кто сказал, что местное самоуправление это плохо? Как и Земский собор? Пётр I. Но разве он истина в последней инстанции? Жаль, что реформы Грозного освещаются в России не очень-то популярно, но пока детишки в школу ходили, он этот вопрос освежить успел. А уж находясь здесь, и концепцию набросал на бумаге.
Но всё это дело даже не завтрашнего дня, а пока что, наверное, стоит прислушаться к совету старших и вправду больным сказаться. Хотя впереди столь важные дела намечаются, что дома отлёживаться ну просто некогда.
Одним из них был Крым и всё, что с ним связанно. Великая замятня, начавшаяся там после гибели Мехмед-Гирея, вроде бы сошла на нет, едва Саадет-Гирей, отпущенный султаном по просьбе Мемиш-бей Ширина, спустился с борта турецкого судна на пристань в Кафе. Имея поддержку султана, части крымских родов и отряд турецких янычар в две сотни воинов за спиной, он тут же объявил себя новым ханом, не очень-то и ожидая официальных выборов, а когда в Кафу прибыл Гази-Гирей чтобы то ли отстоять свои права на престол, то ли склониться перед волей султана, Саадет-Гирей просто приказал янычарам схватить бывшего хана и отрубить ему голову. А поддерживающих Гази братьев и вельмож схватить, заковать в цепи и бросить в темницу. Остальным же беям хан пообещал подвергнуть их модной в ту пору при османском дворе казни – посадить на кол, если хоть кто-то вздумает перечить хану. Родовитые крымские беи, не привыкшие к тому, чтобы что-то в ханстве решалось без их согласия, а кровь чингизида лили вот так легко и при подданных, в ужасе промолчали. Они еще сто раз пожалеют о том, что оставили в астраханской степи своего хана Мехмед-Гирея, но позже, когда поймут, что раньше было лучше, и, по крайней мере, не нужно было постоянно опасаться за свою… голову. Но сейчас им не оставалось ничего иного, как провозгласить Саадет-Гирея новым ханом, тем более, что ослабленное и опустошенное ханство ничего не могло противопоставить турецким силам.
Однако уцелевшие родственники "невинно пострадавших" вовсе не смирились, а затаились по своим родовым вотчинам, копя праведный гнев на нового хана и ожидая удобной оказии.
Правда, в первую очередь всем жителям полуострова (и "жертвам террора" тоже) требовалось обезопасить родной Крым от новых вторжений. И потому хан с армией выдвинулся на Перекопский перешеек, где встал лагерем, наглухо заперев вход любому войску с материка. Увы, но после зимнего разграбления весь Крым едва смог выставить лишь пятнадцать тысяч войска, из которых в поход пошли чуть больше половины, да и тех воинами назвать можно было с очень большой натяжкой. Ведь лучших коней увели с собой налётчики, и теперь крымским всадникам приходилось довольствоваться лишь старыми клячами да жеребятами. Но Саадет-Гирей всё одно чувствовал себя вполне уверенно. Ведь под его командой находились сотня пушкарей да несколько десятков пушек турецкой артиллерии, так что при такой огневой мощи, собранной в одном месте, Крым мог успешно отбить все новые набеги из степи. Ну а разглядев плачевное состояние перекопских укреплений, хан повелел возвести вместо них новую, более мощную крепость, для чего выпросил у султана умелых зодчих и нагнал на перешеек тысячи рабов.
И закипели строительные работы, а сторожевые отряды были распущены по степным дорогам, чтобы не проглядеть новое наступление противника. Однако Мамай, узнав, какую силу приготовил для встречи с ним крымский хан, счёл за лучшее и вовсе не приближаться к Перекопу.
А потом ко двору Саадет-Гирея порознь прибыли бежавшие от русских после разгрома на Итяковом поле казанский правитель Сагиб-Гирей, и его племянник Сафа-Гирей, принёсший страшные подробности о гибели Казани. Их тут же, по приказу хана, взяли под арест и заточили в Балаклавскую крепость, где стоял турецкий гарнизон. Хан объяснял свои действия тем, что он якобы наказывает родственников за трусость и сдачу одного из татарских юртов неверным, но было немало тех, кто подозревал, что он просто опасался, что также носящий ханский титул Сагиб-Гирей станет фигурой, вокруг которой будут группироваться недовольные его правлением. А про напутствие русского вельможи Сафы-Гирея не слышал в Крыму только глухой. Так что словам хана мало кто поверил и среди татар началось брожение, так как многие были недовольны из-за "отуреченности" Саадета, из-за чего внимание многих беев обратилось на его племянников Сафа-Гирея и Ислам-Гирея, в которых увидели подходящие кандидатуры на ханский престол. Это не стало тайной для Саадат-Гирея, приказавшего убить Сафу и Ислама в феврале 1524 года. Однако, прежде чем свершилось очередное кровопролитие, отряд мятежных беев смог вызволить Сафу и Сагиб Гиреев из темницы, не побоявшись даже гнева султана. Впрочем, это всё же не спасло первого от ножа убийцы. А вот Сагиб-Гирей сумел улизнуть и на время затаиться где-то в степи.