– Зови, да вели слугам никого в палаты не допущать, покуда сам не позову.
Открыв дверь, князь пропустил гостя внутрь горенки и тут же плотно прикрыл её, сам оставшись в коридоре.
Андрей вошел и низко поклонился, касаясь рукой по русскому обычаю самого пола. Потом перекрестился на образа и остался стоять, ожидая, когда государь начнёт говорить.
Вообще-то аудиенций наедине в малом зале мало кто, окромя послов, удостаивался в последнее время, и уже одно это насторожило парня. Но как оказалось, государь был не один. За широкой спинкой массивного стула, заменявшего собой трон, скромно стоял человек. Он был высок, не богатырь, но про таких в народе говорят "жилистый". На голове у него была довольно большая залысина, большей частью прикрытая вышитой жемчугом тафьей, зато очень густой была слегка рыжеватая борода. Его глаза, в которых читались ум и хитрость, просто буравили Андрея взглядом. Князь усмехнулся. Так вы ты какой, северный олень! Ну, здравствуй, Иван Юрьевич, государев ближник.
Заметив усмешку, Шигона нахмурился. Да, давно надо было с тобой тет-а-тет пересечься, да всё не случалось оказии. То князь в походе, то ты в разъездах. Да ещё твоя близость с иосифлянами. Как же ты сейчас переживаешь из-за них. И что теперь будет с монастырём, что ты в своих Иванищах основал? Ведь для того и основал, чтобы на старости лет постричься там в иноки да и жить себе безбедно до самой смерти. А ныне гадай, не умрёт ли он от безземелья, не захудает ли. Ничего, ничего, сын боярский, думай теперь, чем иноков занять. Чай голова тебе не шапку носить дана.
Впрочем, про шапку это так, для хохмы. Какими бы мерзкими красками не рисовали историки Шигону-Поджогина, но в уме ему отказать никто не смог. Он ведь не чином отцовым, а умом своим и в думу пробился и в "набережную палату", где обыкновенно после приёма опрашивались послы и где послам давались ответы. Предшественник Малюты Скуратова-Бельского и Лаврентия Павловича. Ссориться с таким человеком было бы верхом глупости.
– Ведомо нам стало, что, несмотря на прошлый наш разговор, ты, Андрюшка, вновь самовольно в иные земли хаживал, – начал государь. – Ответствуй, почто так. А уж я по твоему ответу решу: простить тебе вину, али в оковы заковать.
А вот это провал! Блин, теперь он прекрасно понял, что почувствовал Штирлиц, оказавшись в ловушке. Несмотря на то, что в палате было прохладно, его пробил пот. Шутки кончились. Пора было приоткрывать карты, пока его не смахнули, как сыгранную фигуру.
– Прости, государь, не ведаю о чём ты. От дяди моего, князя Василия Шуйского, прознал я, что выдал ты, государь, разрешение своё охочим людям бить супостата на море. А что князьям в охочие люди идти нельзя, так про то не сказано было. Вот и сказался я тем человеком, отчего выписал мне наместник новгородский опасную грамоту. По ней я в море и вышел. По ней же честно дьякам долю государеву отдавал. Так что не было в делах моих измены. Коли чего не так понял по младости лет, так в том, государь, винюсь пред тобою. Но, коль не будет у тебя иной какой службы, хотел бы, государь, и в новом лете вновь на море Варяжское выйти. Полюбилось мне дело морское, да и укорот морским ворам надобно дать. А то в прошлом годе раздухарились каперы гданьские, сколь купчишек повоевали, кораблей поразбивали, товаров пограбили.
А коли кто нашёптывает тебе, государь, что я в Литву, али в иные земли сбечь хочу, то знай, то лжа клеветническая. Я человек православный и делать мне на закате, где правит схима римская нечего. И в Литву бежать смысла не вижу, ибо вольности магнатские есть дурость, которая их страну до добра не доведёт. А то, что некоторые бояре этого ещё не поняли, так что с худоумных возьмёшь? Своим ведь не поделишься, так пусть думают что хотят.
– Вот так значит, – тихо пробормотал Василий, сжимая руками виски. – И чем же тебя порядки у литвинов не устроили?
– А у дела, государь, всегда должен быть тот, кто решение принимает и за дело отвечает. Недаром говорят: у семи нянек дитё без глаза. А государство то же дитё. Коли не будет кто стоять во главе, судьба у него незавидная.
– Ну-ну, – Василий Иванович поднялся с кресла и прошёлся по горнице. Остановился: – Значить, говоришь, сам в разбойники морские податься хочешь?
– Государь!
– Да молчи уж. Ишь, хитрец нашёлся, моей же грамотой прикрываться. А коли воспрещу князьям да боярам в морские атаманы ходить, что сделаешь?
– Волю твою, государь, исполню, но честно скажу: не дело это, морское старание купцам на откуп отдавать. Должен быть у русского государя свой морской приказ и корабли, как это было у православного императора ромеев. Пока не отдал он морское дело на откуп купцам да фрягам, не было никого сильнее на южных морях. А ведь ты, государь, наследник ромейских императоров по крови. Той самой империи, от которой на Русь не только вера православная пришла.