На землю полетела духовая трубка с пятёркой дротиков, на чьих остриях виднелся зеленоватый яд. Потом удавка-струна, с помощью которой и голову отсечь можно. Потом острая спица и пара продолговатых камешков, внутри которых подрагивал оранжевый огонёк — бомбы.
— Ты точно курьер, а не убийца?
— Конечно-конечно, суровый господин. Я хрупкая невинная девушка, озабоченная исключительно собственной безопасностью, — она наклонила голову набок и состроила невинное личико.
— Теперь остальное.
— Это всё! Правда!
Я сжал разгорячённую ладонь на её тонкой талии крепче.
— Ой-ой! Горячо же! Ожоги будут!
— Выбрасывай. Всё, — отчеканил я.
Последним оказался выброшен неприметный коричневый мешочек, помеченный красным крестом.
Я ослабил жар в своей руке.
— Фух, ты слишком горяч для меня, суровый господин.
— Что это? — спросил я, тыкая носком сапога мешочек.
— Это так — порошок для упрямцев.
— Опасен?
— Смотря как применить, — загадочно улыбнулась Кира. — В умелых руках и вилка — смертельное оружие.
— Ты говоришь как убийца. Даже не представляю, почему именно тебя взяли на роль курьера.
— Я особо не претендовала, — фыркнула она. — Будь моя воля, я бы в жизни к этой штуковине не притронулась и по астральному плану не шлялась. К сожалению, моё мнение мало кого интересовало.
— Ничего, я избавлю тебя от этой ноши. Давай сюда куб.
— Не получится. Ты его не удержишь. Как я говорила — он привязан ко мне.
— Впервые слышу о подобном. Дай-ка, — я протянул вперёд руку.
Она пожала плечами и вручила мне куб. Лёгкий, приятный на ощупь и тёплый. Ничего не происходило. Но как только я сделал два шага назад и отдалился от девушки примерно на метр, куб выскочил из моих рук и мягко вернулся в руки Киры.
— Вот о чём я и говорила. Без шансов. Это заклинание было произведено грандмагистром ордена, так что развеять его у тебя едва ли получится. Куб предназначен Вильгельму, а значит только при передаче ему привязка развеется.
— И убить тебя нельзя, говоришь?
— Неа! Куб будет заблокирован, а также привязан к месту моей смерти. Без шансов.
— Хорошо, иначе бы мне пришлось бороться с соблазном, — пошутил я.
Она прищурилась. — Я тебе не верю. Мне знакомы бессердечные безумцы, готовые убивать ради вещей. Но ты не похож ни на одного из них.
— Блаженны верующие, — всплыла из памяти Марка одна цитата. — В таком случае мне не остаётся ничего другого, кроме как тащить тебя за собой. Идём, убийца. Только без глупостей. За вещь я может и не убью, но за нарушение некоторых правил — без колебаний.
Мы вернулись к месту прорыва. Мои гвардейцы с опаской осматривали трупы иномирцев и сколопендроморфа. Но не трогали без приказа.
Я и сам принялся изучать тела. Убедившись, что никаких мер безопасности в них нет, вроде посмертных мин, я дал команду на сбор трофеев. Можно назвать мародёрством, но сейчас иначе никак. Действовать надо быстро.
С минуты на минуту могут приехать ростовские гвардейцы и армия, чтобы ликвидировать прорыв. В том, что его засекли, я не сомневался.
У иномирцев забрали: потухшие пламенные клинки, генераторы защиты в виде инкрустированных магическими камнями поясов, Астральный Компас и Кольцо Перехода. Все было ценным, но последние две вещи — особенно.
Астральный Компас позволял обнаружить место, где самостоятельно можно сделать прорыв.
А Кольцо Перехода создавало сам прорыв.
Такие вещи в моём мире стоили целое состояние. А здесь им, возможно, вообще не было никаких альтернатив. Потому что в памяти Марка не было ни одного случая, чтобы люди открывали прорыв на астральный план.
К сожалению, тело сколопендроморфа пришлось оставить. Изъять его кровь, мандибулы и ядовитые железы было сейчас невозможно. Не было ни подходящих инструментов, ни знаний, как работать со сколопендроморфом.
Зато изъяли глаза. С ними всё было просто. Сделаю из них два амулета, на распознавание магического дара.
После чего мы быстро свернулись и уехали прочь, не останавливаясь ни в одной деревушке. Мотор заглох уже только в родной усадьбе.
Вот только на этот раз нас встречали не довольные лица родных, а шум и гам. Как только я вошёл в гостиную, то застал там Серафиму, Люсию и Мелию.
— Ты — поганая развратница, чтоб я больше не слышала от тебя таких порочных слов! — Серафима в праведном гневе наседала на Мелию.
Суккуба в человеческом облике секретарши, разве что одетой в более скромное домашнее платье, со скучающим видом разлеглась на диване.