Олега впечатало в закрытую дверь так, что он не успел даже крикнуть. Его голова ударилась о бронированное стекло, а шея изогнулась под неестественным углом.
Моё сердце упало.
Ещё до того как машина окончательно остановилась, прекратив стирать шины по асфальту, я отстегнул ремни и кинулся назад, через салон.
Олег дышал. Это было главное.
Его голова была сильно ушиблена, на темени кровь. Но больше всего меня беспокоила его шея!
— Господин⁈ Я сейчас вызову скорую! — закричал гвардеец, отбиваясь от подушки безопасности.
А я бережно придерживал брата, молясь всем богам и прося у Бафомёта, чтобы он выжил.
Грёбаные автомобили.
— Вы что совсем охренели⁈ — позади прозвучал приглушённый крик и стук в стекло двери водительского места.
В машину кто-то долбился.
Гвардеец, набиравший телефон, посмотрел на стучащего но ничего не ответил. Сначала было нужно спасти моего брата, всё правильно.
Послышался скрежет рвущегося металла. Снизу, пробивая днище автомобиля, пробились два длинных каменных шипа. С ювелирной точностью они снесли крепления двери, после чего она с грохотом упала на землю.
— Я ВАС, ХОЛОПОВ, СПРАШИВАЮ! ВЫ КАКОГО ХРЕНА НАПЕРЕРЕЗ ВЫЕЗЖАЕТЕ⁈
Крикун был молод. Вытянутое лицо, с резковатыми, чем-то знакомыми чертами. Каре-зелёные глаза смотрели с капризной яростью, которая так свойственна истеричкам и самодурам. Но особенно — истеричным самодурам.
В элегантной белоснежной одежде, сшитой так хорошо, насколько это было возможно. Портило её только большое светло-коричневое пятно, разлитое по груди. Судя по всему — кофе.
— Я тебя спрашиваю, чернь грёбаная! — он выбил телефон из рук моего гвардейца и попытался схватить его за воротник. Но не вышло. Гвардеец просто схватил его за руку и легко, но технично, вывернул её в сторону. — Ах ты тварь!
В тот момент я и сам удивился своей скорости. Моя рука оттянула гвардейца назад за мгновение до того, как ещё один каменный шип пробил его голову. По итогу пострадали только дно машины и крыша.
Истеричный одарённый уже стоял подальше, растирая болящую руку. Его глаза смотрели с ещё большим бешенством чем несколько секунд назад.
— Следи за Олегом и дозвонись до скорой. Он мой, — бросил я гвардейцу, выходя на улицу через срезанную дверь. Та что сзади, была вогнута внутрь.
Неподалёку от нас дымился стильно выглядящий спорткар, с помятой «мордой». Его, видимо, хозяин, переключил внимание с гвардейца на меня.
— А ты кто такой, сука⁈ Ты знаешь, вообще, кого подрезал⁈ Я старший сын боярина Ростова!
— Отойдём подальше, — спокойно сказал я, сжав челюсти, чтобы прямо на месте не испепелить этого кретина. Если мы начнём бой здесь, то может попасть по машине, в которой мой брат. А ему шевелиться сейчас вообще нельзя.
— Ты кто такой, чтобы мне приказывать? — он надвинулся на меня и обеими руками попытался толкнуть в грудь.
Но не смог.
Хлёсткий удар ладонью, подкреплённый моим усиленным даром отправил его на асфальт. Он упал, смотря на меня с яростью и удивлением.
— Ты… грязный, вонючий смерд!
Он уже поднял руку, но я быстро перехватил её и протащил ублюдка с десяток метров по земле, подальше от моего брата.
В ярости мерзавец кричал, а потом на моём пути взбугрился асфальт, ломаясь.
Танцующим движением я ушёл в сторону. В месте, где я только что стоял, из земли вырос каменный шип выше моего роста примерно в два раза. Если бы он попал, я бы уже был мёртв.
Ублюдок перевернулся на спину, смотря на свои ободранные руки и лицо. Его лицо исказилось в гримасе и он вновь взмахнул рукой, но не успел применить свою силу.
Я сделал подскок. Ударил его ногой по лицу. Брызнула кровь. Несколько зубов рассыпались по асфальту.
Я уже догадывался, кто он такой. Но мне было наплевать, такие ублюдки без совести и чести должны нести наказание за свои преступления.
Он застонал и перевернулся на бок, сплёвывая кровь в ладонь. Там виднелись осколки зубов, на которые он смотрел неверящим взглядом. А затем перевёл этот взор на меня.
В его глазах что-то изменилось. Вместо первобытной животной ярости там появилась отрешённость и решительность человека, потерявшего над собой контроль. Испытанное унижение сорвало ему башню.
Земля взорвалась между нами, выпуская по несколько шипов в секунду. Каждый из них метил мне в голову или грудь. Прыжками и отскоками я уходил от каждого, благо что моя реакция была в несколько раз сильнее, чем у обычного человека.