Лицо Ростова стало похожим на непроницаемую маску.
— Впервые слышу о подобном.
— Я тоже, — красный кристалл втянулся в мою руку в виде чистой маны. — И удивлён не меньше вашего, боярин Ростов.
— Ты можешь сделать так, чтобы твоё присутствие не понадобилось? — его слова были ледяными. — Боюсь, княжич Мстислав не оценит, если около его невесты будет ошиваться володарич бедного рода. И да, убери руки от моей дочери.
— Какая резкая перемена, — со сталью в голосе ответил и я, плавно укладывая Наташу на стоящую рядом скамью. — Чем обязан?
Но на мой вопрос он не ответил.
— Саша, унеси мою дочь отсюда, — Александр подошёл и, взяв Наташу на руки, понёс из зала. Как только они удалились и мы остались наедине, Ростов продолжил: — Сначала я думал, что ты просто очень талантливый и чрезмерно амбициозный молодой мужчина. Что твоя цель — завоевать место для своего рода.
Он осмотрел свою правую руку, на которой красовался перстень с бирюзовым камнем. Я чувствовал исходящую от него энергию.
— Я считал, что протянутая тебе рука помощи будет принята если не с признательностью, то хотя бы с уважением. Что мы с тобой, несмотря на былые разногласия между нашими кланами, заложим фундамент плодотворного и долгого сотрудничества. Ко взаимной выгоде.
Ростов продолжал смотреть на камень, словно принимал какое-то важное решение. Но всё никак не решался сделать окончательный выбор. Потом он поднял глаза на меня.
— Но я ошибался, — он поднял руку с перстнем на уровень головы, наглядно показывая его мне. — Видишь этот камень?
Я хмыкнул. — Не только вижу, Максимиллиан, но и прекрасно знаю, что это.
— О, правда? — притворно удивился он. — Поделись, будь так любезен.
— Это концентрат маны. То же самое, что воспроизводит твоя дочь. Только многократно более уплотнённое. Думаю, в этом колечке помещается эквивалент несколько таких штук, — я качнул головой в сторону огромного бирюзового кристалла, продолжающего висеть в воздухе.
— Надо же, верно. Знаешь, для чего я задал этот вопрос?
— Догадываюсь. Посмотрел-таки в архив?
Он медленно кивнул, не спуская с меня глаз. — Да. У моей дочери — первородный дар, тот самый, что был у основателя нашего рода и клана. «Великий Кристалл Материи», так его называли в те времена. Исключительная сила, способная вершить судьбы мира. При должном использовании.
— Как и всякий из первородных, — подметил я. — До смешения кровей, каждый дар был гораздо сильнее.
— Я говорю это тебе не для рассуждений о силе.
— А для чего же? — я наклонил голову набок, уже чувствуя, к чему идёт наш разговор.
— Чтобы твоя алчная натура вышла наружу, — с изрядной долей яда процедил он сквозь сомкнутые зубы. — Тебе мало власти, тебе мало денег и влияния! Нет, ты позарился на нечто большее, на то, чем дорожит каждый уважающий себя одарённый, особенно если в нём течёт благородная кровь!
Он насупился. Всё его лицо напряглось, а глаза будто пытались пронзить меня насквозь.
— Ты втёрся мне в доверие, воспользовавшись моей щедростью и желанием сделать эту губернию сильнее. И вместо того чтобы честно выполнить условия нашей сделки, ты забрал часть силы моего клана, присвоив её у моей дочери!
Ростов стиснул зубы, поигрывая желваками.
— А потом, будто этого было тебе мало, ты поставил её дар в зависимое от себя положение, наивно полагая, что я не распознаю твой план! Марк Велёсов, ты — вор!
Глава 26
Тут я не выдержал и расхохотался во всё горло. Безумие, которое только что показал этот аристократ, заставляло меня восхищаться! Чего мне стоило не зааплодировать прямо там!
— Правда⁈ Я — вор⁈ Ты хоть представляешь себе что творилось у Наташи внутри? — я подшагнул ближе. — Эти кристаллы, которые ты называешь первородным даром, были расколоты и отчуждены от неё. Она бы никогда не добралась и не забрала их силу, чтобы порадовать папочку. Но знаешь, что изменилось?
Он не отвечал. Только смотрел, с закипающей внутри ненавистью.
— Всё правильно! — улыбнулся я. — Пришёл я — Марк Велёсов и помог ей его собрать, при этом не сойдя с ума. Как думаешь, какова была вероятность, что она сделает это сама, без моего прямого участия?
Он в бешенстве, но не бросается на меня. Не из-за страха или дружелюбия, нет. Здесь было что-то другое. А я продолжал говорить.
— Думаю, догадываешься. Вероятность — нулевая. Потому что сила дара многократно больше, чем мог контролировать её хрупкий ум. Разумеется, если рядом нет меня, — я ткнул себя большим пальцем в грудь. — Но, я так понимаю, ты затеял этот разговор не для того, чтобы я объяснял очевидное.