Некоторое время мы с послом еще вели беседу, но основное было сказано, и дальше тратить время на болтовню смысла не было. Я довольно толково свернул разговор на текущие дела, откланялся и покинул маньчжурский особняк.
– Куда, Игорь Сергеевич? – гортанно осведомился водитель, когда черная дверь и тонированное стекло отрезали меня от прозрачного осеннего дня.
– В библиотеку.
– Княжескую или общественную? – без удивления откликнулся абрек.
– Давай в общественную.
Посмотрим на политическую карту, почитаем про магов… А то без информации мои телодвижения становятся все больше похожи на прогулку по минному полю. Нет-нет да и проколюсь где-нибудь.
– Хорошо, – откликнулся водитель.
Мотор отозвался рыком сильного и сытого льва, тяжелая машина мягко тронулась. Я откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза. И в этот самый момент водитель рявкнул во весь голос:
– Щит!
Было неожиданно услышать английское ругательство от этого сына гор. Я открыл глаза, чтобы посмотреть на то, что вывело из себя моего молчаливого водителя. И увидел, как в лобовое стекло летит сгусток огня величиной с голову.
Пока внутри черепной коробки суматошно носилась мысль, состоящая из одного «что?» и нескольких нецензурных ругательств, тело все сделало само. Мышцы живота вдруг затвердели до состояния гранита, руки взлетели вверх, а рот произвел мощный гортанный выдох-крик. Воздух сгустился в кисель, а потом и вовсе прекратил поступать в легкие. Я, будто раздвоившись, смотрел на приближающуюся огненную смерть. Одна моя половина перепуганно визжала на одной ноте, словно девица, увидевшая мышь, другая с мрачным удовлетворением сообщала, что успела. Что именно она там успела, я понял, когда пламя расплескалось вокруг лобового стекла, но не прикоснулось к нему.
Я это сделал.
Как – представления не имею. Что – без понятия! Но сделал. Спас себя, водителя и машину.
Тяжелая «Ладога» подпрыгнула, наверное, на полметра вверх, бухнулась обратно. Меня чувствительно приложило макушкой о крышу салона. И сразу сложились в одно оба «я» – перепуганное и самодовольное. Стали чем-то третьим. Изменившимся.
Воздух вновь потек в легкие. Воспользовавшись этим, я заорал:
– Гони!
Плевать, что это было! Плевать, что я сейчас сделал и как я это сделал! Валить отсюда! Валить со всей возможной скоростью! Забиться в щель и не отсвечивать! Хренов мир! Хреновы маньчжуры! Хренова магия!
– Дабьем их, боярин! – обернулся с водительского места абрек. Черные его глаза азартно блестели, а белые зубы были плотоядно оскалены. – Стрелок выдахся! Мы их вазмем!
Его акцент, прежде мной не слышимый, тоже был признаком возбуждения. С ним водитель сразу же стал похожим на тех кавказцев, которых я знал: диких и шумных. Не дожидаясь моей реакции, он толкнул дверь и выкатился на улицу. Двигался он со скоростью, неожиданной для его габаритов.
Я не успел крикнуть: «Куда, кретин?», и остался в машине один. В салон сразу же проникли звуки. Гудение – пламя, не получившее в пищу машину, что-то все-таки пожирало. Визг сигнализации – ударной волной зацепило стоящие по обочинам авто. Напуганные крики – случайные прохожие торопились покинуть опасный район набережной Амура. Топот – кто-то бежал совсем рядом с «Ладогой».
«Придурок! – прошла мысль по краю сознания, когда я вслед за абреком выскочил из машины. – Ты-то куда прешься?!»
В сторону домов от машины улепетывал худощавый мужчина. Я лишь мельком глянул на него – не по мою душу, и ладно! Перевел взгляд на водителя. Тот уже дрался. Двигаясь все с той же фантастической быстротой, он наносил удары, получал их, отскакивал и снова нападал. И все время что-то кричал. Или пел – я не разобрал. Его противники, трое мужчин, пытались попасть по нему какими-то саблями, но пока им этого сделать не удавалось.
На моих глазах абрек подставил голое предплечье под одну из сабель, и клинок отскочил от кожи, не причинив никакого вреда. Я, кажется, даже звон услышал! Характерный такой, железо по камню. Может, глюк, конечно. В таком состоянии чего только не покажется. Воспользовавшись замешательством противника, водитель тут же нанес удар. И – я клянусь! – рукой пробил тому грудь насквозь! Я отчетливо увидел, как голая рука одного человека вошла в грудь другого и вышла наружу! Окровавленная!
«Господи! – Я по-бабьи приложил руки к щекам. – Да что происходит?»
Тот, другой я, который остановил летящее в машину пламя, больше не проявлялся. А без него импульс, толкнувший меня выскочить из машины вслед за водителем, как-то быстро иссяк. Я не представлял, что делать дальше: стоять и смотреть на драку, бежать, спрятаться опять в машину или все-таки помочь кавказцу? Хотя чем я могу помочь человеку, которого не берет сталь и который крошит грудные клетки, как пенопласт?