Слушай леший ведун, а как ты их сжигать собираешься, тут же нужно прорву леса повалить, а ментам что скажем.
Каким ментам — не понял дед и пристально посмотрел на меня, а потом махнул рукой на край полянки — там стоит сухое дерево, сруби его.
Я посмотрел на дерево, да диаметр ствола сантиметров 50 будет, такое дерево только бензопилой валить можно и с сомнением посмотрел на старика.
Такое деревце, до самой ночи рубить нужно, а ну как мертвецы встанут — с сомнением произнес я.
А тебе то что, пусть встают, ты их своими рабами сделаешь — махнул рукой дед.
Во дает дед. И как я их своими рабами сделаю — поинтересовался я — я же не ведун и не колдун.
Ты не колдун, ты демон.
Ты старый совсем ума лишился, если бы я был демоном, зачем бы мне их сжигать, я бы их сожрал и делов то.
Так жри, а то ночь скоро, время духов — с издевкой проговорил старикан — вернутся души в тела и мертвецы встанут.
А не боишься, что я и тебя съем.
Меня не съешь, я под защитой священного дуба и его желудей.
Так вот почему он там сидит в кустах, он под защитой духа дерева прячется, наивный человек этот старый ведун.
Я протянул руку взял старика за хламиду и вытащил из кустов — ну и что твой дуб, помог он тебе?
Глазки у старика забегали, он что то забормотал, а потом стукнул меня по голове своим посохом.
Удар был не сильный, но обидным у меня и так голова гудела, а тут этот блаженный, и я долго не думая саданул старика локтём в челюсть, тот осел, а его палка осталась у меня в руке.
Эх, зря я так, аж жалко стало старика, я нагнулся и похлопал его по щекам. Эй старый ведун вставай, хватит валяться и предупреждаю сразу, не вздумай бить меня своей палкой, а то я сегодня нервный.
Старик открыл глаза и посмотрел на палку в моей руке. Потом что то пробубнил и, не увидев моей реакции медленно встал.
Это не палка, это посох из ветвей столетнего дуба.
Дааа — я посмотрел на палку — ну тогда держи, а зачем ты меня стукнул этим посохом.
Ты не демон — уверенно заявил старик.
Откуда ты знаешь? — переспросил я.
Тебя священный дуб принял, ты посох в руке держал и не отправился за кромку в ирий.
Ирий, это что такое, ад что ли.
Ад, что такое ад, не знаю. А ирий, это мир где души обитают после смерти.
А, тогда понятно — махнул я рукой — слышь дед, а ты шить умеешь.
Дед не понял, я залез рукой в кармашек пояса и достал шило с мотком жил.
Вот — я подал приспособление старику — мне рану зашить надо.
Я развязал примитивный бинт на голове и показал пальцем на рану.
Плохо дело — сказал старик — нужно срочно сжечь тела, а то мертвецы придут на запах крови.
Так ты зашей мне рану и запаха крови не будет.
Будет, запах крови мертвецы чувствуют за несколько поприщ.
А что такое поприщ? — спросил я.
А ты точно не демон, такие дела все знают.
Я не демон, но я был в ирие, и сбежал от туда — я показал пальцем на землю, но понял, что на косячил.
Дед недобрым взглядом посмотрел на меня и спросил — ты от туда сбежал — и показал пальцем на землю.
Так, а где по твоему ад, тьфу твой ирий, там под землей в гиене огненной.
Ты, наверное ромей — спросил старик — а то я смотрю, что ты вообще наших обычаев не знаешь и богов наших не ведаешь. Хотя говор у тебя наш словенский.
А хорошая идея, подумал я прикинутся чужаком, ну скажем славянином дунайским, который долго жил в римской империи.
Я склавин, я жил у ромеев, и помогал купцам заниматься торговлей через море понтийское и вверх на север по Днепру, а тут недалеко на нас напали и ладьи наши захватили, вот эти люди, я сбежал, а они за мной и вот — я показал рукой на трупы.
Не знаю я никакого Днепра, где это.
Я напряг память и вспомнил, что Днепр раньше назывался Борисфеном и сказал — по Борисфену.
По какому Борисфену — дед прищурился — а ты не Сармат часом, это они наше реку глубокой называют. Дана апр — это по сарматски будет река глубокая.
Я пожал плечами.
Понятно — произнес старик — бери секиру и руби дерево, сожжем мертвецов, а потом я твою рану посмотрю.
Дерево оказалось крепким, но за час сдалось, после чего я располовинил ствол и еще раз пополам, потом нарубив толстых веток и накидав их на стволы, мы сложили трупы поверх костра и старик прочитав какую то молитву, поджег кресалом огонь.
Рану дед сшил быстро просто сказал, держи. Я свел кожу пальцами и старик деловито заработал шилом. Минут через 10 все было закончено, но боль не отпускала еще долго, тогда дед сунул мне какой то корешок и сказал, ешь.
Это была, какая то местная замена дурман травы, голова загудела сильнее, но боль отступила, а я в таком дурмане поплелся за ведуном по лесу, а справа горело красное закатное солнце.