— Тише-тише! — убаюкивала меня Пуся: — Эта идиотка перегрела твой мозг! И не сознаётся… Сидит, вся красная от стыда! Правильно… Чуть не убила студента.
Боюсь, красная она не от этого…
— Поделом ей. — усмехнувшись, ответил я: — А сколько времени?
— Уже полдень. Великая Княжна сидела тут и мешала мне тебя раздев… лечить. Но потом её вызвали по телефону, и она благополучно сбежала. Странная девушка… Помнится, мы с ней никогда особо не ладили.
— Почему?
— Потому что на шахматной доске должна остаться лишь одна королева. — хитро улыбнулась Пуся: — Шучу. Просто… у меня характер так себе. У неё тоже. Знаешь… Вот смотрю на неё и сразу Мавра вспоминается.
— А, что с ней?
— Эх… — Ведьма тут же отвернулась к небольшому оконцу, которое больше напоминало бойницу: — У каждого родителя есть грехи. У кого-то больше… у кого-то меньше. И все эти грехи видно на детях. Как наколки… Хотя, нет. Скорее, это увечья. Страшные увечья!
— О чём это ты?
— Хе… Сразу видно, что у тебя нет детей.
— Вообще-то, у меня их шесть. Правда, они с десятью конечностями, плетут паутину и питаются всякими насекомыми…
— Ха! — Пуся весело рассмеялась: — Дурачок! Я про настоящих детей… Которых ты, как родитель, пытаешься вырастить. Мавра — это моя ошибка. Моя боль… Моя самая любимая дочь, которая ненавидит свою мать. Она отражения того, кем я была в то время… когда Мавра была ещё ребёнком.
— Холодная, эгоистичная, надменная, высокомерная и трусливая?
— Это я её такой сделала. Ты уж прости, что вот так внезапно откровения поползли… Но Матильду тоже нельзя назвать идеалом. Смотрю на неё… и ощущение, будто передо мной всё тот же одинокий четырнадцатилетний подросток. Одевается, как девочка-гот. Слушает идиотскую музыку… Флиртует со всеми мальчиками подряд, но не потому, что хочет внимания… А, потому что боится показаться странной. И это тоже мой грех, как родителя.
— Ну… допустим. А Княжна здесь причём?
— Она страдает. Сильно страдает… Тяжело быть дочкой Императора. Ведь мы никогда не узнаем ответ на один из самых интересных вопросов. А был ли у неё папа?
— Как видишь — он и сейчас есть.
— Отец. Но речь идёт именно о папе… Вот мой бывший муж — был папой и для Мавры, и для Матильды. И это моя идиотская натура довела до того, что Император в итоге принял решение спрятать его от меня. И от девочек. Это было заметно. Сильно заметно… Ну, когда в нашей семье пропал папа. И вот смотрю я на Софью… Такая вся холодная. Непреступная. Сама себе на уме. А, как позвонили от Императора — расцвела… Крылышками замахала, как бабочка. Полетела во дворец со счастливой улыбкой. Я и раньше видела нечто подобное… Но сегодня — это что-то с чем-то.
— Не знаю. Как по мне — Софья обычная избалованная принцесска. Ничего особенного.
— Она просто хочет внимание папы. Не отца. А именно папы. Тяжко это…
— Может быть. — пожав плечами, ответил я.
— Какой странный ответ… Слушай, я не знаю, конечно, как там у вашего вида. Но всё же спрошу… А, у тебя был папа? Или хотя бы отец? Или, вы как черепашки — вылупляетесь и сразу в открытое море?
— Сложно сказать. — задумчиво ответил я: — Был ли он… Или его не было вовсе. Я не помню. Просто не помню и всё.
— Тебе стёрли память?
— Нет. Просто… как бы сильно ты не хотел, но запомнить абсолютно всё — нереально. Особенно, когда долго живёшь. Постепенно… прошлое растворяется, где-то там. Словно солнце в закате.
— Красноречие божественного уровня…
— И не говори! Ну… раз на пары я сегодня не пойду… Может быть, дашь мне пару личных занятий? — я присел рядом с Пусей и приобнял её за плечи.
— Дурачок! — хихикнула она: — Мастерски же ты переводишь темы… Во-первых — у меня через двадцать пять минут начнётся пара у четвёртого курса. А во-вторых — мы в башне Совета! Давай-ка ты не будешь распускать руки?
— Да-да… — я поднялся с раскладушки, и сладко потянувшись, направился к двери: — Есть хочу! Как думаешь, в столовой что-нибудь осталось?
— Конечно, осталось! Идём. Я распоряжусь, чтобы тебя покормили. — Пуся по-матерински взяла меня под локоть и вывела из подсобки.
Как только мы спустились на самую нижнюю площадку башни, то я заметил в углу, на том же самом месте, где отчитывали Апраксина с черепахой, скромную молодую барышню в красном спортивном костюме. Её тёмно-фиолетовые волосы были заплетены в длинную косу, кончик которой хозяйка теребила тонкими пальцами, а глаза спрятаны за огромными окулярами… Такие носили комики, когда пародировали ботаников.
Как только таинственная незнакомка подняла румяное лицо и заметила меня, то тут же стала ещё краснее.