— Я понимаю, что ты хочешь сбить меня с толку, Кейн! Но сразу хочу предупредить, что подобное не сработает. Я знаю, кто скрывается под этой жуткой маской… — мой голос звучал очень тихо. Как будто из другой комнаты.
Настя лишь кивнула, и вместо ответа издалека начала доноситься музыка. Очень чувственные романтично-грустные гитарные мотивы, к которым плавно подключилась проникновенная скрипка. Явно что-то из обожаемого Толиком рока или его разновидностей.
Казалось, что музыканты вот-вот въедут в зал на роскошной карете, но этого не случилось. Шанго вновь начала петь своим ласковым голоском…
- Дремлет за горой, мрачный замок мой. Душу мучает порой, царящий в нем покой… — Настя медленно поднялась и сделала шаг на встречу мне: - Я своих фанта-а-азий — страждущий герой… А, любви моей живой все образы со мной.
Медленно продвигаясь ко мне, Шанго взяла приличных размеров топор…
— Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах. — с жуткой улыбкой пропела она и замахнулась: - Им суждено уснуть в моих стенах, застыть в моих мирах. Но сердце от любви горит, моя душа болит. И восковых фигур прекрасен вид — покой везде царит!
Активировав Предвиденье я… понял, что в «волшебном мире снов» никакого Предвиденья у меня нет! А лезвие топора уже во всю летело прямо в мою голову. Кое-как уклонившись, я рухнул спиной на стол, снеся пищу и посуду в разные стороны.
Совершив неловкий кувырок, я оббежал этот «трапезный оазис» и прыгнул в ближайшую дверь. Да, что за чертовщину тут затеяли?! Причём, это нифига не Кейн… Это реально моё собственное подсознание!
Выдохнув, я прижался к стенке коридора и хотел забаррикадировать дверь, но позади послышались шаги. Мратство… С противоположной стороны, в аналогичном пышном платье и с огромной алебардой в руках на меня медленно шла Пуся. Её лицо искажала такая же жуткая ухмылка… И опять эта страшная песня.
— Я их приводил в свой прекрасный дом. Их вином поил и развлекались мы потом. — Ведьма ловко взмахнула алебардой, но я успел дёрнуть ещё одну дверь и оказался на кухне.
Всё… Выход плотно забаррикадирован стулом. Главное, чтобы и сюда вдруг не прони…
- Иногда у них легкий был испуг… — на кухню, глядя на меня чёрными жемчужинами глаз и жутко улыбаясь, зашла Сэн. И опять аналогичная картина. Платье с корсетом и пышным подолом, а в руках мощный клеймор: — От прикосновений к нежной шее… КРЕПКИХ РУК!
— Мратство… — выдохнул я и выскочил в маленькое окошко над печкой. Но и тут меня поджидали… Лина, облизнувшись, начала медленно идти в мою сторону. Она была вооружена здоровенным молотом с вытянутой пикой вместо навершия. Её хвост распрямился, а вместо нормальных человеческих зубов, изо рта волчицы вылезли острые клыки:
— Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах! Им суждено уснуть в моих стенах… Застыть в моих мирах! Но сердце от любви горит, моя душа болит! И восковых фигур прекрасен вид — покой везде царит!
— Всего доброго! — я припустил к следующей двери, но там меня поджидала Иришка:
— Вот несет одна мне свои цветы… — пропела она, замахнувшись катаной: — Вот стоит другая, погруженная в мечты! Я пытался их до смерти рассмешить… Но пришлось, как в старой сказке — ПРОСТО ЗАДУШИТЬ!
Уклонившись от острого лезвия, я побежал дальше… Златан Всемогущий! Что за дичь происходит у меня в голове?! И почему так чётко слышу эту проклятую музыку?!
Распахнув мощную двойную дверь, я оказался в небольшом закутке. Ну, тут точно никто меня не поймает.
Закрывшись, я хотел зафиксировать дверь щеколдой, но сверху на меня спрыгнула Слуцкая. Прижав к стенке, шельма вонзила остриё рапиры прямо мне в сердце. Ноющая боль, плавно переходящая в струящийся по венам холод… Отвратительно! Левая рука тут же начала отказывать. Я не мог глотнуть воздуха, а Машуля улыбалась… проворачивая клинок и делая ещё больнее.
— Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах. — взяв на кончик указательного пальца немного моей крови, рапиристка тут же облизнула тёмную каплю: — Им суждено уснуть в моих стенах… Застыть в моих мирах!
Двери распахнулись, и в закуток зашли все участницы этого жуткого спектакля.
— Но сердце от любви горит, моя душа болит! — хором пропели они и в меня одновременно вонзилось всё оружие девчат: — И восковых фигур прекрасен вид — покой везде царит…