— Вот скажи мне, Кузя… На, кой чёрт мы всем этим занимаемся, а? — не сдержавшись, спросил Профессор.
Сгусток тут же очнулся, и подползя к стеклянной стенке, выставил вперёд щупальце.
— Бьёмся, бьёмся… А, нам даже аудиенцию с Демидовым не дают. Ох, вот будь моя воля — я бы в миг с ним разобрался! Просто взял вот так за шею… Прижал бы к стене и спросил бы его обо всём… — Дмитрий Карлович поднялся и подошёл к своей полке с различными научными наградами: — Для, чего я всё это делал? Чтобы Император отсылал меня, куда подальше от потенциальной сенсации? Чтобы об мой отдел вытирали ноги? — Профессору стало так мерзко от всего происходящего, что он перешёл на повышенные тона: — А никому это не надо, Кузя! Ни мои достижения… Ни мой вклад в науку. Ничего не надо! Я просто положил жизнь во имя… самых неважных вещей.
Кузя, как будто с пониманием кивнул кончиком своего тела.
— Ага… Якобы, тебе есть до этого дело? — хмыкнул Профессор и взял «Звезду Ломоносова» в руки: — Тяжелая. Даже слишком тяжелая для награды, которая не принесла мне ничего, кроме… довольно прибыльной должности. А ведь точно! Если так подумать — для чего я бьюсь в закрытые стены? Я мечтал изучить этот мир… Изучить то, из чего он состоит, чтобы людям было понятнее. — Дмитрий Карлович подошёл к аквариуму: — А в итоге, мне все говорят о том, чтобы я не вякал и просто сидел в кабинете, изображая бурную деятельность. Я… я просто взял и продался! Всучил поводок от своего ошейника в руки Императора. Многие бы на моём месте были счастливы… Деньги есть, статус есть. Но меня такой расклад не устраивает! Зачем мне всё это, если я даже не могу банально поговорить с Демидовым? Конечно, ведь его защищает сам Михаил Алексеевич! Бред… Какой же всё это немыслимый бред…
Сильная боль на мгновение обуяла царапину, которую Дмитрий Карлович получил в пещере. Разжатая кисть запустила необратимый процесс. Тяжелая статуэтка приземлилась прямо на стеклянный аквариум, разбив лицевую стенку.
— Боже… — обречённо выдохнул Профессор и хотел уж было идти за пылесосом, как вдруг заметил нечто странное.
Кузя начал пузыриться и метаться по всему аквариуму, а затем выскочил на пол и на приличной скорости пополз в сторону Дмитрия Карловича. На бессознательном уровне Доевский начал пятиться назад, но сгусток чёрной жижи оказался быстрее.
— Какого чёрта ты творишь⁈ — воскликнул Профессор, когда Кузя прыгнул на штанину и начал быстро подниматься вверх: — Прекрати немедленно и вернись в аквариум!!! ЖИВО!!!
Но сгусток и не думал повиноваться. Он ловко перепрыгнул со штанов на ладонь Дмитрия Карловича, и найдя рану, принялся бурлить ещё сильнее. Как бы Доевский не тряс ладонью — сгусток прилип, словно пиявка.
Палец Дмитрия Карловича захватила неистовая жгучая боль, а от него — мощным пульсом прошла по всему телу. Профессор даже закричал, с ужасом наблюдая за тем, как его тень пожирают омерзительные щупальца, вылезшие из-за спины… Однако спустя мгновение всё прекратилось. На секунду Доевскому показалось, что от раны расходились чёрные молнии пораженных сосудов, но моргнув, он увидел, что ничего нет… Даже шрама не осталось!
Но самым страшным было то, что Кузя куда-то пропал.
— Только не говори мне, что ты…
Не в силах сдержать эмоции, Дмитрий Карлович с ужасом завалился в обморок.
+++
Устинья оказалась права — пока мы ехали полтора часа по миниатюрным островам на побережье Норвежского моря, Лина успела проспаться.
— Что случилось? — открыв глаза, волчица резко поднялась: — Такое ощущение, будто мне ударили кувалдой по голове…
— Ещё бы! Кто же знал, что каума может опьянить Древнюю? — я погладил бедолагу по щеке.
— Хех, в противном случае — её бы и не пили. — усмехнулась Жуля: — Но духи способны получить кайф далеко не только от каумы. К примеру — ты знаешь, почему древние шаманы раскуривали благовония? Потому что мы на это тоже очень хорошо ведёмся. Ни в коем случае не давай кошке валерьянку, а драконам — серу. В противном случае, рискуешь оказаться на месте Кай и Устиньи. То есть — тебя поймают и затискают.
— Какой ужас! Я помню, как мы сидели в таверне… Помню, что вы, о чём-то договаривались с Тором… А, потом, всё как будто в белом тумане! Ничего не помню… Что я натворила?