А перед ними оказалась служанка, закутанная в тонкий плащик до самых глаз. В таком наряде выходить в зимнюю погоду было так же бессмысленно, как переплывать море в бумажной лодочке. Гости сняли плащи, отряхнулись как могли, вытерли волосы и лица от дождя, под ними на плиточном полу образовались грязные лужи – ведь начала идти пришлось по совсем немощеным улицам, брусчатка появилась лишь в дворянской части города.
Служанка помолчала, потом сделала странный жест, Атеном ее понял, подошел к нише, в которой находились какие-то деревянные распорки, повесил свой плащ и шляпу. То же сделали и Дерпен с князем. Из темноты вдруг выступил охранник, спокойный, ленивый, как все они бывают, с рукой на шпаге. За поясом у него торчали два пистолета, искусно украшенные серебром. Служанка подняла руку, и охранник мигом отступил. Пропускают с оружием, понял князь, и кажется, следует это принять как знак доверия.
Шли по коридорам и каким-то не вполне даже прибранным переходам около четверти часа. Если бы знать, что тут так все сложно, заметил Атеном, можно было бы взять свечи из черно-белого холла. Он со своими подслеповатыми глазками, испорченными бесконечной писаниной и чтением бумаг, несколько раз чуть не грохнулся, хорошо, Дерпен его поддержал, а потом уже поддерживал постоянно, сжимая ему локоть. И так же неожиданно, как все тут, похоже, происходило, оказались в одном из рабочих кабинетов короля. Закутанная служанка осталась за дверью, проходя мимо нее, Диодор отчетливо ощутил запах лаванды и местной пудры, которую делали из пшеничной муки с тальком.
Кабинет оказался невеликим, всего-то шагов на десять. Как водится, тут умещался стол и кресло за ним. Но у противоположной стены стоял еще и диванчик. Когда раскланялись, причем король даже не поднимался, все на этот диванчик, повинуясь жесту короля, и уселись, хотя было тесновато рядом с Дерпеном.
Король был грустен, под глазами при этом свечном свете у него отчетливо залегли тяжкие, густые тени. Губы его нервно подрагивали, а сам он кутался в плотный шлафрок, накинутый поверх тонкой рубашки с открытым воротом. В кабинете и на самом деле было холодновато, да еще и дуло откуда-то, пламя свечей не оставалось спокойным, играя при этом тенями на стенах, обитых темноватой тканью со сложными рисунками. Ни книг, ни книжных подставок тут не имелось, лишь сбоку виднелась еще одна дверь, не та, через которую вошли Диодор сотоварищи.
Королю Фалемоту ди'Парсу было под сорок, в его разделенных наровно со лба волосах, забранных сзади в косичку, пробивалась седина. И присматривался он к гостям, чуть склонив голову, похоже было, он оказался близорук, как и Атеном. Или плоховато выдел, когда не хватало света. Но заговорил он голосом молодым и звонким, князь Диодор со странной смесью восхищения и неудовольствия отметил высокородное по местным меркам проглатывание окончаний.
– Прошу, господа из Империи. Судя по вашим сапогам, погода разгулялась не на шутку?
Атеном принялся велеречиво и многословно опрадываться, но король только махнул бледной при свечах, несильной рукой.
– Полноте, месье д'Ош, в капризах погоды никто не бывает виновен. – Он помолчал, князь рассматривал его, надеясь, что неяркий свет скроет его чрезмерное любопытство, Дерпен почему-то осматривал верхний ряд лепнины, где стены переходили в потолок, вероятно, искал то ли отдушины, через которые их можно было подслушать, то ли потайные бойницы, откуда в них могли целить невидимые охранники. – Мне передали, что вы хотите со мной переговорить.
– Это была моя просьба, государь, – сказал Диодор, и еще раз, сидя, поклонился, надеясь, что это не будет неучтивостью.
Король побарабанил по столешнице чистыми пальцами, и резковато вскинул голову.
– Уже поздно, князь Диодор, – он с удовольствием выговорил имя на руквацкий манер, пробуя звуки, как пробуют незнакомое вино. – На политесы времени нет, спрашивай, что хотел от меня узнать.
Князь Диодор набрал побольше воздуха, но куда же ему было деваться? Он ведь и прибыл в Парс, пуще того, пришел сюда, в Лур, чтобы спрашивать, поэтому он решился.
– Государь, мне бы хотелось понять вот какую вещь, ты действительно не мог отдать распоряжения об этих пяти займах?
– Пяти? – король даже брови поднял в недоумении. – Ты не ошибся, князь?
– Помимо займов на сумму более полутора миллионов ливров у господина Четомысла и барон Ротшеста, пустой оказалась твоя собственная казна, а также были вывезены совсем немалые деньги из твоих замков и мелких владений, а вдобавок был еще один заем у какого-то торгового дома где-то на севере королевства.
– Да, получается, пять, – грустно согласился король. – Немало, куда как немало.
– Так нам сообщил виконт Оприс Тамберсил, – добавил князь Диодор.
– Я этого определенно не делал… Не мог бы сделать, если бы и захотел. Даже не понимаю, как у воров это получилось. По-моему, это все слишком сложно, даже головоломно, при том что… – Он задумался, опустив голову, механически поправил свечу в шандале на краю стола.
– Может быть, кто-то внушил тебе эту мысль, – сказал князь, понимая, каким он выглядит остолопом, – незаметно для тебя? И ты, не заметив, что действуешь по чьей-то указке…
– Ты, князь, полагаешь, что я страдаю раздвоением личности? – король бледно усмехнулся. – И провалами памяти заодно?.. Нет, думаю, эта версия к нашему случаю не подходит. Если бы на меня было в какой-либо форме совершено магическое нападение, это не осталось бы незамеченным… Да любой местный дуралей-магик тут же появился бы во дворце, в надежде, раскрыв заговор, получить какое-нибудь место или должность.
Следовало признать, что начало разговора выходило неудачным. Кроме того, Диодор не все понимал, как хотелось бы, но передоверять этот разговор переводу Атенома он ни в коем случае не собирался.
– Государь, полицией Парса проводилось расследование, кроме того, полагаю, ты много думал о том, кто мог бы устроить этот… финансовый заговор. У тебя есть подозреваемые?
– Никого… – Король Фалемот опять вскинулся, задирая подбородок так высоко, как только мог, поглядывая на собеседника полуприкрытыми глазами, которые, тем не менее, даже при слабом свете странно заблестели. – Никто не мог бы устроить то, что у нас тут вышло. Но вот встречный вопрос, князь, ты знаешь легенду об оборотне? Который умеет принимать облик каждого, кого захочет…
Диодор тоже позволил себе чуть-чуть усмехнуться.
– Государь, меня так часто и так активно именно к этой версии подталкивают, что я начинаю думать, это неспроста.
– Но ведь это единственно разумное объяснение, князь. Кто-то принимал мой облик, и обеспечивал таким образом исполнение… Отнюдь не моих распоряжений… Хотя и тут есть сложность. Потребовать от моих приближенных, повторяю, ближайших слуг, чтобы они пустили в ход королевскую печать – это уже довольно сложная интрига. И все же, похитители как-то этого добились.
– Государь, знают ли твои приближенные слуги в каждый момент времени, где ты находишься? Я имею в виду…
– Я понял, князь. Как правило, они знают, конечно, но не всегда. Когда я выезжаю на охоту, либо пребываю в гостях у какого-нибудь из своих подданных, можно устроить… маскарад с переодеванием и представиться мной, хотя… Все же это очень непросто. Нужно точно рассчитать время, нужно очень правильно сыграть роль и сделать так, чтобы потом в случившееся поверили.
– Кроме того, требовалось, чтобы почти полгода ни ты, государь, ни слуги не заподозрили этой подмены, да и всей интриги в целом.
– Это уже легче, я не люблю переспрашивать о сделанном, кроме того, еще беднягой Морштоком было высказано подозрение, что на все эти операции была наведена такая степень секретности, что ни в каких докладах упоминания об этих займах не делалось. Вот и вышло, что в течение полугода, как ты заметил, серьезных подозрений не возникало.