— Тем более тебе нужно передохнуть. Наверное, голова уже квадратная.
— Всего лишь треугольная, но еще немного и будет квадратной.
Захватила сумочку, и они отправились в кафе. По пути отпустила Настю, работавшую в приемной, тоже на обед.
Уселись за столик у окна. Вроде и в стороне, но просматривается со всех сторон. Он специально выбрал? Чтоб все видели? В кафе обедает едва ли не половина персонала компании.
С теми же нежными поглаживаниями спины, к которым она успела привыкнуть, отодвинул стул.
— Улыбайся, — шепнул на ухо.
Незаметно окинула взглядом соседние столики — на них действительно косятся.
Сделали заказ. Пока ждали, решила обсудить идею, которую вчера вечером дома подкинул Алек, забежавший в гости.
— Анатолий Филиппович, Алек настаивает, что нужно на итоговом месячном совещании послезавтра сообщить, что я нашла те ваши документы. Преступник слишком уверен в себе. Его нужно спровоцировать на действия, взволновать.
Князь схватил ее ладонь в свои большие крепкие руки.
— Ты слишком серьезна. Не нужно подозрений. Улыбайся, говорю.
Ира улыбнулась искренне — такой у него был забавный вид.
— Кажется, неплохая идея.
— Алек должен присутствовать. Он постарается оценить реакцию. — Ира покраснела, когда его пальцы начали поглаживать запястье. Неуклюже вытянула свою конечность и ухватила бокал с соком.
— Я тоже постараюсь охватить как можно больше. — Обдумав идею, сообщил мужчина. — А ты постарайся сделать вид, что наткнулась на них совершенно случайно. Радуйся, словно не ожидала подобной удачи на первой неделе работы.
— Мы не спугнем его? — Князь снова погладил ее пальчики, успокаивая. Покачал головой.
Вдруг над ними нависла тень, и он отдернул руку.
О том, чья она, Ира каким-то образом догадалась еще до того, как подняла глаза. А от голоса вдоль позвоночника поползли мурашки.
— Приятного аппетита. Не помешаю? — Князь младший отодвинул стул и уселся рядом, не дожидаясь ответа.
Сергей прилетел пару часов назад. Сразу позвонил отцу, но тот не брал трубку. Позвонил секретарю, та сообщила, что Анатолий Филиппович ушел на обед, и назвала кафе, где заказала столик. Сергей решил отправиться прямо туда и за едой обсудить результаты поездки. Но отец явился не один.
Белоснежка. Черт! Сергей выругался. Девушка слишком неожиданно снова появилась в его жизни. Случайно или преднамеренно?
Там, на совещании, увидел ее после стольких лет разлуки и едва не набросился. Почему? Казалось, что вытравил из души все чувства, все воспоминания, все надежды. Первая же встреча и очевидно — ни хрена подобного. Ее глаза, голубые, блестящие встрепенули что-то в груди. А ее слегка изменившаяся фигура, ставшая более женственной, взволновала не на шутку. Не мог оторвать глаз от белой блузки, обтягивающей налившуюся грудь. Под его пристальным взором она напряглась, выступили такие любимые им когда-то маленькие сосочки. Ее щеки вспыхнула, как и раньше. Прикусила губку, вызывая пронзительную дрожь вдоль позвоночника. В голове помутилось. Вспомнились их ночи вдвоем, их первый раз. Ни хрена он не забыл — помнил до последней детали, даже ее упоительный запах, даже вкус ее губ, даже мягкость ее кожи. Наблюдал за ней, откинувшись в директорском кресле и понимал, что их мысли во многом схожи. Румянец, учащенное дыхание, закушенная губа — явные признаки возбуждения, отзеркаленного им самим.
Что хуже всего — вокруг уверены, что у нее роман с отцом. Если еще не спят, то весьма близки к этому. Одна мысль о такой возможности вызывает бурную реакцию: от тошноты до дикого желания увезти ее куда-нибудь и запереть.
Не позволял себе думать о том, как сложилась ее судьба. Столько раз порывался ненавязчиво спросить у брата, но обрывал себя. По прошествии трех с лишним лет, так ничего не узнал. Вернулся в Москву. Сорвался. Как зомби подъехал на новом авто к ее квартире, но понял, что девушка там не живет. Обозвал себя нехорошими словами и запретил думать, вспоминать.
И вот она, явилась сама. И с кем? Отец никогда не изменял маме. Сергей не мог понять, что больше взбесило: то что у того появилась пассия, или то, что ею оказалась его Белоснежка.
За неделю в командировке почти уговорил себя, что дело в отце и матери, что его раздражает именно это. Пока не увидел их, входящих в кафе. Руку отца на ее пояснице, нежно придерживающую. Потом обратил внимание, как тот ее усаживает, проводя ладонью по спине. Поймал себя на диком желании зарычать. Финальным аккордом, сорвавшим его с места, стал столь интимный жест, как поглаживание запястья большим пальцем. В глазах потемнело. Почти как в тот день, когда они расстались. Остановился и плеснул себе минералки. Не хватало собственному отцу морду бить. А хочется… ой как хочется. За всё: за мать, за Белоснежку. А ей-то что нужно от отца? Не слишком ли он стар для нее? И куда понесло? Молоденькая совсем. Сколько ей сейчас? Двадцать один или двадцать два. А отцу скоро пятьдесят пять! Не позорился бы. Выставляет себя на посмешище. А Ира… не стыдно, что о них итак болтают, а своими нежностями они добавляют поводов. Двинулся к ним.