— Но…, — возникшую паузу заполнил Константин Михайлович.
— Да, всегда существует пресловутое «но», — кивнул Суворов. — Среди тех, кто имеет право выбирать папу — а их сто двадцать человек — есть еще один претендент на престол, но как раз с отрицательным значением. Кардинал Клаудио Адорно из генуэзского семейства, яро поддерживающий деяния Святой Инквизиции. Его старший брат Лоренцо имеет чин Коменданта в одном из подразделений. А это, на минутку, вторая ступень после Великого Инквизитора. Сами понимаете, государь, насколько трудно будет ожидать от Адорно пойти на мировую. Ему семейство не позволит.
— Тогда нам лучше всего работать с Контарини? Есть ли смысл показывать ему наше расположение? — поинтересовался император.
— Строцци тоже нельзя забывать. Пусть они оба знают, что Петербург интересуется ими и прощупывает намерения, на кого ставить. Я так понимаю, финансовая составляющая будет приличной?
— Придется раскошелиться, — хмыкнул Александр. — Я готов положить какую-то часть золота в карман лояльного Папы, чем доводить дело до кровавой резни. Но пойдут ли наши кандидаты на уничтожение Инквизиции? С таким великолепным инструментом для устрашения инакомыслящих никто добровольно не расстанется.
— Я более чем уверен, что в недрах Ватикана давно назревает недовольство действиями Святой Инквизиции. Помимо силовых и устрашающих акций ее руководители погрязли в немыслимых грехах разврата и сребролюбия. Коррупция там невероятная. Все чего-то ждут, не в силах бросить вызов обнаглевшей камарилье. Только… Ваше Величество…
— Говорите, Владимир Андреевич, — мягко подтолкнул его к действию император. — Здесь все свои. И подобный вариант между нами обсуждался давно.
— В таком случае придется действовать максимально жестко и быстро. Оставим корешки Инквизиции глубоко под землей — в будущем наплачемся.
— Мы прекрасно осознаем, что произойдет в результате недоработки, — кивнул Константин Михайлович. — Поэтому нам ценны ваши мысли, Владимир Андреевич.
— Нужно постараться найти подходы к Гросси, — Суворов цепким взглядом обвел Меньшиковых. — Если я правильно просчитал момент его возвышения, то без нашего влияния не обошлось. Тогда будет легче. Господин Государственный секретарь поможет нам сблизиться и с Контарини, и со Строцци. Будет ли на то ваше повеление, государь?
— В таком щекотливом деле нужен очень опытный, влиятельный и чертовски авантюрный человек из вашего ведомства. По сути, он будет склонять к предательству кардиналов. Найдется такой?
— Найдется, — улыбнулся Суворов. — Первый секретарь нашего посольства в Риме, боярин Тургенев, Григорий Степанович.
— Не сын ли Степана Борисовича, что губернаторствует в Нижнем Новгороде?
— Он самый, — подтвердил кивком министр. — Вот уж кто авантюрист, так авантюрист. В свои сорок пять слывет грозой местных красоток. Дважды сходился на дуэли с горячими принцами. Хорошо ориентируется в раскладах мафиозных кланов. Увы, что не сделаешь для добывания важнейшей информации, в какую клоаку не заглянешь.
И он развел руками под дружный смех Меньшиковых.
— Надеюсь, князь Болховский будет предупрежден об особой миссии господина Тургенева?
— В полной мере с подробнейшими инструкциями, — подтвердил министр. — Как только контакты установятся, нужно проработать схему с финансированием.
— Об этом не беспокойтесь, Владимир Андреевич, — улыбнулся император.
— Можно вопрос, князь? — Константин Михайлович, до этого морща брови, вдруг оживился.
— Да, Ваше Высочество, сколько угодно.
— А почему не Троекуров? Кажется, он сейчас работает вторым секретарем, если мне не изменяет память…
— Так и есть. Иван Петрович служит в посольстве вторым секретарем.
— Я слышал, у него неплохие связи с местными патрициями и даже влиятельными людьми теневого бизнеса, — невинно произнес Меньшиков-средний.
— Слишком молод княжич, слишком молод, — отеческая улыбка тронула губы Суворова. — Приходится очень много времени уделять не только службе, но и своей красавице-жене. Лариса Георгиевна успешно наводит шорох не только в светских салонах, но и в сердцах римских ловеласов.