— Ситуация похожа на псовые бои, — недовольно сказал Владислав. — Хозяева натравливают своих боевых собак друг на друга, а сами степенно рассуждают о предстоящей охоте.
Александр впился тяжелым взглядом в цесаревича, и даже не делая попыток сдержать раздражение, выпустил в потолок сгусток Воздуха. Не выдержав удара, сверху слетели несколько облицовочных плиток, упавших за его креслом.
— Сын, пора уяснить одну вещь, — сказал Александр, даже не обернувшись на шум. — У императора нет любимчиков. Он отвечает за вверенное ему царство, а не мечется между слугами, уговаривая их не шалить и пускать кровь друг другу. Назаров — мой слуга, как и Шереметевы, Волынские, Балахнины. Поэтому на ситуацию нужно смотреть отстраненно и извлекать пользу для России, в первую очередь!
Владислав молчал, сжав челюсти. Отец трепал его ласково, не прикладывая свою ментальную силу. Но было обидно.
— Я не подставляю Никиту, как ты все время пытаешься укорить меня! Я даю ему шанс расправиться с жестоким врагом, уничтожавшим его предков-гипербореев мечом и магическим огнем. Мы можем, наконец-то, покончить с проклятой Инквизицией руками частной армии и принести мир на нашу землю! Можешь не переживать, мы будем помогать Назаровым, но помощь наша не должна быть открытой, явной и показательной, чтобы другие боярские кланы не закипели от обиды и злости. Система противовесов и сдерживания лежит в основе правления! Иначе бардак, всевластье и кровь, а крысы потащат все в свои норы! Вот об этом помни, сын!
— Хорошо, отец, я буду сдержан в оценке некоторых вещей, — кивнул Владислав, наливая себе минералки. Император все же исторгнул часть Силы и придавил ею не только цесаревича, но и Константина, сумевшего сгладить негативные последствия поставленной «сферой». — Может, многого не понимаю в хитросплетениях внутренней политики, но считаю, что друзей нельзя бросать в беде. Сколько у Никиты бойцов? Максимум триста, и то я могу преувеличивать. А мы даже не знаем, какими силами инквизиторы стягиваются в Вологду.
— Никита сам стоит сотни бойцов, — усмехнулся Константин Михайлович. — Но ему нужно проверять своих людей в кровавом бою, а не на полигонах. Иначе Назаровым не стать мощным кланом.
— Я понял твою мысль, дядя, — кивнул Владислав. — Но там моя сестра…
— За своих девчонок Никита всем глотки порвет, — уверенно произнес Великий князь. — Даже при самых трагических обстоятельствах он все равно успеет переправить их на Обводный через портал. Поэтому, государь, надо туда еще усиление кинуть, только не из дворцовых, а штурмовой взвод преображенцев.
— Согласен, сегодня же дам приказ, — кивнул император. — Только передислокацию нужно делать глубокой ночью, чтобы местных жителей не нервировать.
— Спасибо, государь, — искренне поблагодарил Владислав.
— Создается впечатление, что моему сыну не терпится создать альянс с Назаровым, — усмехнулся Александр, глядя на брата.
Великий князь Константин усмехнулся зеркально, но предпочел промолчать, а цесаревич заметил:
— Я думаю, отец, ты сам в скором времени придешь к тому же выводу, хоть и пытаешься лавировать между столичными кланами. Поверь, союзничество с Никитой куда перспективнее, чем с замшелыми Шереметевыми и Волынскими. За ним уже сотни дворянских родов, а позже, присмотревшись, и кланы подтянутся. Пока из союзников — только бухарцы, но ведь и Строгановы видят перспективу. Если Назарову удастся отбиться от инквизиторов — уверен, к нему ходоки повалят от южнорусских и сибирских кланов и серьезных боярских родов.
— Не пристало царю за боярами бегать, — театрально произнес Александр, радуясь рассуждениям Владислава. Не со всеми он был согласен, не так и радужно с этим союзом, но к словам сына прислушаться стоит.
— Так и не бегай, — пожал плечами наследник. — Я могу проводить тайные переговоры с Главами родов, подталкивая их к нужному решению. К Меньшиковым они не пойдут, но с Никитой, думаю, найдут общий язык.
Глава 8
Рим, март 2016 года
Бьянка с облегчением вышла из самолета с логотипом Петербургских международных авиалиний — чайка над волной — аккуратно спустилась по трапу вниз и направилась к длинному зеленому автобусу, подъехавшему, чтобы забрать пассажиров рейса из русской столицы. Теплый ветерок, напоенный ароматом давно забытых родных запахов, взбудоражил девушку, и она вдруг поняла, что добралась. Страх, поселившийся в ее груди с той минуты, когда она приняла предложение барона Назарова, испарился бесследно под лазурным римским небом. Глупо, конечно, думать, что инквизиторы будут бегать за ней с одним яростным желанием уничтожить непомерно болтливую журналистку, да еще и одаренную. Ронять самолет ради нее одной — это из области душевных расстройств. У русских, кстати, в салоне находились два сильных мага-воздушника. С ними было очень спокойно.