По субботам же Милениной святой обязанностью стало сопровождать Харома на арену. Специально для этих выходов у нее имелся целый шкаф шикарных вечерних платьев. Драгоценности же из зубровских запасов хозяин надевал на девушку собственноручно, и потом также лично снимал и прятал в огромный сейф. Милене иногда казалось, что он, как дракон, чахнувший над сокровищами, сгреб в него все ювелирные украшения мира. Откуда берутся эти «цацки» Милена тоже вопросов не задавала. Вряд ли бы ее психике стало проще, узнай, что они сняты с очередного хладного трупа.
С того раза, как она обследовала Таурохтара — специфичное имя сразу запало в память — прошло уже много времени. Эльф к ней больше не попадал, и это могло только радовать. Однако, собираясь в одну из суббот на арену, Милена неожиданно поймала себя на мысли, что крутится перед зеркалом, в третий раз перерисовывая стрелки, не просто так, а потому, что хочет кого-то впечатлить. И этот кто-то — абсолютно точно не Харом.
Тогда кого же? Эльфа⁈ Какая чушь! Да, Мрак обычно после боя бросал в их ложу взгляды, и она бы могла понять, если бы они были заискивающими и предназначались хозяину — такие она видеть привыкла. Но в глазах эльфа, как и в первый день, сквозило только презрение. Как можно впечатлить того, для кого ты словно грязь на дороге? А главное — зачем⁈ В женском желании нравиться часто преобладает что-то иррациональное, но почему именно ему?
Этим вопросом, собственно, Милена и задавалась, когда на арене объявили Мрака. Его черные длинные волосы были забраны двумя прядями от лица и завязаны на затылке. Девушка бы никогда раньше не подумала, что парень с такой прической может ей показаться мужественным. Эльф держал в правой руке меч, левая оставалась свободной. При этом он держался так… Что Милене захотелось, чтобы Таурохтар посмотрел в ее сторону, хоть на долю секунды. И он словно ощутил это. Повернул голову и глянул так, как будто бросал вызов. В груди что-то ухнуло, и сердце зачастило.
— А ничего, что твой гладиатор только с мечом, а у противника есть ещё и щит? — задала Милена Харому первый пришедший в голову вопрос, чтобы как-то скрыть замешательство.
— Это его выбор, — отмахнулся хозяин, не отрывая взгляда от арены.
Было видно, что поединок его сильно волнует, а это могло значить только одно:
— Какова ставка? — как бы между прочим поинтересовалась девушка.
— Полторашка.
Милена едва не подавилась. За такие деньги можно купить вполне перспективного гладиатора. Или… пять рабочих для шахты. Холодок пробежал по венам, и девушка едва сдержала порыв потереть предплечья. Она вмиг представила, что будет с Таурохтаром, если он сейчас проиграет.
Действие на арене тем временем разворачивалось. Соперник нападал, ловко орудуя коротким мечом и прикрываясь щитом. Мрак защищался и отступал. Правда, и не казалось, что такая защита ему обременительна. Он легко перехватывал удары на лезвие, но… как будто что-то выжидал или сознательно затягивал бой. Харом стал нервничать. Милена увидела, как его руки вцепились в перила ложи, а челюсть сжалась. И сама от напряжения закусила губу. Меньше всего хотелось увидеть, как этого ехидного эльфа притащат к ней, подранным на лоскутки.
Таурохтар продолжал отступать, по лицу Харома уже побежали розовые пятна, как вдруг… Все случилось так быстро, что Милена толком и не разобрала, что именно. Противник на секунду тряхнул головой, как будто ему что-то попало в глаза, а Мрак в мгновение ока сменил руки и сделал левой резкий выпад. У соперника предплечье обагрилось кровью. Трибуны вскричали, а пальцы Харома облегченно разжались. Место яростной гримасы сменила довольная улыбка:
— Он его ослепил бликом! Вот хитрец! Я знал, что на этом парне сколочу состояние!
И Харом, как это чаще всего было в случае победы, притянул к себе Милену и впился в нее поцелуем. Последнее, что девушка успела увидеть на арене — скривившиеся от отвращения красивые губы Таурохтара.
Глава 8
После победы Таурохтару дали задержаться около арены, посмотреть несколько боев. Тактику будущих противников хорошо бы знать заранее. Но князь никак не мог сосредоточиться на том, что происходит перед его глазами, мысли уплывали. Он непроизвольно наблюдал за Миленой из арены в арену и никак не мог взять в толк… Казалось, что происходящее в партере ей не нравится. Вначале на ее лице всегда отражалась некоторое волнение, далекое от азарта в преддверии предстоящей схватки, а в конце она не радовалась победе «своих», а просто как бы «выдыхала». Нехарактерная реакция для завсегдатаев игр. Или так боится, что ей добавится работы?