Князь Голицын

Я рассмеялся — Вы знаете, эти слова за сегодня я слышу не в первый раз. Почему к нашему доктору или мамке не обратились? Тетушка Лена, вы то что молчали? Вашу гостью уже из списков и семейных раскладов, наверное, вычеркнули. Знаете ведь, что не откажем, могли бы и подойти, попросить помощи.

— Так ведь нет еще лекарства от моей болезни. — улыбнулась гостья. Вот ведь сила духа у нее! Умирает, болью мучается, а все равно улыбается. — А ваше лечение Петр Алексеевич еще и не известно будет ли. Да и цена может оказаться непомерно высокой для меня.

— Насчет цены мы сейчас и определимся. — хмыкнул я в ответ — Вот споете нам песню, и будем считать что оплатили мою помощь. Музыка ведь тоже лечит.

— Так же, как и вы до этого пели? — спросила гостья.

— Именно. — улыбнулся ей в ответ. И стал оглядываться ища ей в пару второй голос.

— Я согласна. — улыбнулась она — Говорите что нужно делать.

— Не бояться, не сопротивляться и петь. — пожал я плечами и поманил к себе казачка которого грозился наказать.

— Придется тебе откупаться. — сказал ему — Ты воин, и знаешь что словами разбрасываться нельзя. А я свое обещание помню.

— Что нужно делать? — спросил казачек со вздохом.

— А вот с нашей гостьей в паре споешь. — ответил ему с ухмылкой.

Попросив отнести тяжелое кресло к костру усадил туда гостью. Рядом с ней встал казачек и смотрел на костер. Сам же взял стул и гитару, и отошел чуть дальше в тень. Присев на стул начал наигрывать мелодию настраиваясь на окружение. Вот мелодия зазвучала в полную силу, присоединились другие инструменты. И мелодия потекла свободно, пришло время песни.

Первым голосом запела гостья:

Я закрою глаза, я забуду обиды,
Я прощу даже то, что не стоит прощать.

Присоединился голос казачка:

Приходите в мой дом, мои двери открыты,
Буду песни вам петь и вином угощать.

Буду песни вам петь про судьбу и разлуку,
Про веселую жизнь и нелепую смерть.
И как прежде в глаза мы посмотрим друг другу,
И конечно ещё мне захочется спеть.

— Ох, — гостья приложила руку к груди.

— Не останавливайтесь, — раздался мой голос из тени, не прерывая мелодию — я понимаю что непривычно, но нужно потерпеть, и продолжать петь.

И вновь гостья и казачек продолжили петь:

И тогда я спою до слезы, до рассвета,
Будет время дрожать на звенящей струне,
А я буду вам петь и надеяться где-то,
Что не скажете худо никогда обо мне.

Я закрою глаза, я обиды забуду,
Я прощу всё, что можно, и всё, что нельзя.
Но другим никогда, видит Бог, я не буду,
Если что-то не так — вы простите меня.

Песня закончилась и наступила тишина.

— Петр, — заговорила подошедшая к нам матушка с обидой в голосе — эту песню, в нашем доме я должна петь, а ты ее даже не записал в тетрадь. Что с тобой? — заметила она мое необычное состояние. — У тебя опять глаза светятся, даже сквозь очки сильно видно и пот градом идет.

Да, с этим концертом переборщил я малость, сильного напряжения и отдачи сил он потребовал. Тут еще и энергии веры опять хватанул. Хорошо хоть успел в тени затемненные очки надеть, ну а пот заливающий глаза можно и платком утереть.

— Матушка, — начал я отвечать по порядку — вот смотрите, есть княгиня и княжич. А князя нет. — матушка вздохнула и покачала головой — Не правильно эта песня звучать будет. — и помолчав, протерев глаза платком, продолжил — А со мной все в порядке. Просто концерт сил душевных много потребовал. Не рассчитал я свои силы. Ничего завтра уже восстановлюсь.

— Тогда может тебе лучше остановиться? — спросила она.

— Нет! — угрюмо ответил ей — Гостье с казачком еще одну песню спеть надо. Да и я еще свою обещанную не спел.

Я действительно очень хотел святых отцов взбудоражить, и для этого приготовил одну песню. И даже образы соответствующие составил, надеюсь песня проберет всех.

— Что-то не так? — подошла к нам тетушка Лена — Не получается лечение?

— Не все получается как я хочу. — признался ей — Потому и надо еще одну песню им спеть. И они ее сейчас споют. И Дядька, бери казачка в оборот! Пусть наставником у казачат будет, а ты уж их всех вместе обучать будешь. Казачку это теперь понадобится.

Дядька с матушкой только головами покачали.

— Петр Алексеевич, мне уже лучше. — заговорила со мной подошедшая гостья — Я же вижу как вам тяжело, может остановиться?

Я тряхнул головой. И закрутил ветер вокруг нас постоянно добавляя энергию веры. Эта энергия стала обволакивать всех, а я управлял ей напрямую, чувствуя сильное напряжение вокруг. Шум ветра донес усиленный звук волн с реки. Создавая ощущение, что на реке начинается шторм и волны с яростью бьются о берег. Послышался шум камыша, а вокруг нас закружились образы прошлогодних листьев. Из ниоткуда появился запах степных трав.