— Романов значит. Ну а что, действительно пугающе звучит. Вы отец Константин намекаете на известную истину, — рассмеялся я, — что всегда приятно поговорить с умным человеком, особенно если это ваше, собственное отражение в зеркале?
— Сын мой, не следует глумиться над собеседниками при столь серьезных разговорах, — вмешался митрополит.
— Ваше Высокопреосвященство, зачем на себя брать чужие грехи? Тем более что по закону-то и греха быть не может. Вы же знаете что я не ваш сын. А императорская семья Богом поставленная править на земле, и бастардов, ублюдков по определению иметь не может. Тут даже разговоры об этом на измену тянут. Да и императорская семья если честно правильно все делает. Бастардов не признает, чтобы сущности не плодить. А сразу дает иное имя и титул, все вопросы этим закрывая. Примеры имеются. Ну а мне то и этого не надо, все и так есть. Так что от родства по крови я не отказываюсь, кровь ведь не водица. Но формально родства не признаю! Сам не признаю! Мне смута в Империи не нужна. И даже указы этого не изменят, все равно не признаю. Я законнорождённый и крещеный Князь Голицын! Сын матушки своей Княгини Елизаветы Петровны Голицыной. На радость и умиротворение души ей рожденный! Вы вот отец Константин внешнего вида и совпадениям в датах испугались. А совпадения-то и нет. Не собираюсь я потешные полки создавать. Зачем? Если уж понадобится так, через дядьку казакам клич брошу. И поведу их за собой. Им за зипунами, а мне за землей на кормление. Вон Наполеон, захотел и стал Императором. Всю Европу под себя прибрав. А я чем хуже? И в предках у меня никто нибудь, а сам Петр Великий! Да и не для себя все таки. Я матушку на трон посажу. Пусть порадуется. Она ведь у меня молодая еще. Видная и красивая, ей ведь то же счастье, да радость в жизни нужны, — я с вызовом посмотрел вокруг. Ты смотри, как их всех повело. То, что у дядьки есть заветная фляжка с лекарством, это все знают. Вон достал уже, правда руки потряхивает, крышку открутить не может. Но Янковский-то каков! Тоже достать такую же пытается, а она из пальчиков-то и выскальзывает. Отец Константин и мамка крестятся, бормочут чего-то непонятное. Да и митрополит с матушкой побледнели чего-то. Видно свечей много горит, воздуха не хватает. Ну оно так и есть, душновато. Надо бы сказать что бы двери открыли, хоть так свежий воздух поступать будет. Не из-за моих же слов реакция такая. Вполне себе безобидные слова. Ведь правда?
— Петенька, что же ты говоришь-то такое? — взволнованно воскликнула матушка.
— Дядька, а ты ведь не говорил о разговоре нашем на станции, матушке, — не столько вопросительно, сколько утверждающе проронил я.
— Нет, Петр, не говорил. Такие вопросы часто мальчишки задают. Те кто без отцов растут. Не посчитал их важными. Хоть и разговоры по округе о твоей причастности к императорской фамилии и ходили.
— Понимаете, матушка, я ведь в библиотеку заходил. За день до отъезда на станцию. Вот Вы считаете что Бог Вас наказал. Не так это. Он меня наказал на станции. И не наказал даже, а поучил. Жестко, можно даже сказать жестоко, но поучил. Я ведь хотел наши проблемы на чужие плечи скинуть. Ну а что? Скинул свои проблемы на чужие плечи и живи припеваючи дальше. На следующий день после станции и хотел поговорить с отцом Константином. Не бледнейте так святой отец, я уже понял, какие проблемы мог создать. В общем, в библиотеке никого не было, и на столе лежали документы по нашему имению, вот и захотел их посмотреть, — немного помолчав и отпив чаю, продолжил. — Там среди документов Ваш, матушка, личный дневник оказался. Но я-то этого не знал! Отец Константин, раз Вы подозревали что-то, почему с матушкой не поговорили? Она ведь не последний человек в нашем приходе, да и помощь безвозмездную оказывает всей округе.
— Понимаете, Петр Алексеевич, грех это без спроса в чужую душу лезть. Беседы нужно вести с теми, кто сам за помощью и утешением духовным пришел. Ну а сами беседы проводил конечно. С мамкой вашей. И она очень просила пресекать и не допускать разговоров таких. Очень ей хотелось что бы Вы спокойно росли, без внимания пристального со стороны.
— Мамка, ну а ты то откуда о нас узнала? Мы же много позже жить вместе стали!
— Эх, Петенька, какой же ты еще маленький и глупенький. Столько лет вместе прожить и ничего не узнать? — мамка замолчала и покачала головой.
— Так что же такого Вы узнали, Петр Алексеевич, что Вам совет посторонних потребовался? — спросил митрополит.