— Значит люди… те, которые наверху, плодятся и процветают для того, чтобы обеспечивать нас всем необходимым?
— Ну согласись, Мелкий, не могли бы мы существовать иначе.
Не согласиться было трудно.
— А для того, чтобы граждане нашей бомжовой империи на своем примитивном уровне осознали свое величие и их ничтожество, в качестве жертвы каждый раз избирается тот индивид сверху, который, по их меркам, ведет наиболее благополучный образ жизни. Обычно это женщина. Чистенькая, хорошо одетая женщина, имеющая мужа и парочку детишек, женщина, которая спешит по вечерам с работы домой, думая о том, что сейчас приготовит на ужин для своей семьи. Женщина должна быть молодой и красивой, она должна жаждать жизни. И бороться за нее до последнего.
— А мне обязательно идти за жертвой? — отважился я спросить, — Я только под ногами путаться буду…
— Ты пойдешь, — сказал Кривой, — Я хочу, чтобы ты пошел. У меня обширные планы на счет тебя, мальчик, знай это.
И знай также , что я проведу тебя по всем кругам Ада. Ты узнаешь все!
— А для чего, Кривой?!! — воскликнул я с тоской.
— Быть может, мне просто жаль тебя и я просто пытаюсь тебе помочь? Или — наоборот: бессовестно использую тебя, такого юного и наивного, в своих гнусных целях… Не все сразу, Мелкий! На сегодня достаточно с тебя информации.
Я чувствовал себя обреченным. Жертвой, которая тоже для чего-то предназначена. Предназначение… я ощущал его и раньше, но, выходит, я несколько ошибался относительно того, какое оно. Раньше я понимал его, а теперь не понимаю. Я думал, что оно другое — это мое предназначение, я думал, что предназначен нашему Богу, а оказалось, я предназначен Кривому… и непонятно для чего предназначен к тому же. Вот что порою приходится выяснять о себе! Эх, гнусная все-таки штука — жизнь!
С тех пор, как Кривой привел меня сюда, я постоянно чувствую себя озадаченным. И от того, что рассказывает он, я не начинаю понимать больше, я только запутываюсь. Почему я вдруг начал сомневаться в существовании нашего Бога? Ведь Кривой рассказал мне только об устройстве нашего подземного государства. О железной логике этого устройства, которое вполне понятно и до которого я додумался бы и сам, если бы стал думать об этом… Так почему же?
Может быть, потому, что Баал-Зеббул потерял свое значение как верховный владыка, без которого мы не смогли бы существовать?
Мое представление о мире меняется и от этого я, кажется, впадаю в депрессию. Моя прежняя свободная жизнь, которой я так дорожил, кажется мне такой далекой, и я понимаю теперь, понимаю очень отчетливо только одно — мне никогда уже не вернуться к ней, даже если вдруг Кривой отпустит меня.
Я понимаю теперь смысл фразы, которую услышал когда-то от Урода: «Тот, кто уходит вниз, никогда не возвращается обратно»…
— Пора идти, Мелкий, — услышал я голос Кривого, — Настало время отправляться за жертвой.
— Мы будем ее выслеживать? — спросил я , когда мы шли по узким переходам, освещенным лампами, жрущими энергию с электростанции, построенной людьми сверху.
— Охотничек! — усмехнулся Кривой, — Жертву уже давно выследили, нам остается только ее отловить. Понимаешь, Мелкий, наши люди выбирают несколько более-менее подходящих и постоянно наблюдают за ними. Они узнают мельчайшие подробности из жизни избранных на заклание и доставляют сведения нам. Накануне жертвоприношения остаются две-три кандидатки, распорядок жизни которых нам известен досконально. Мы просто идем и забираем одну из них. В определенном месте и в определенное время.
Не знаю, нарочно ли Кривой говорил о жертвах — как о бездушных животных, чтобы я понял, как должен к ним относиться или это получилось у него само собой, потому что он действительно не думает о них, как о себе подобных?
Интересно, если пройдет несколько лет, может быть я тоже привыкну и буду говорить так, как он. Как проповедники, как Урод… Как все, кого я знаю, исключая Михалыча, конечно.
Глава 5
НАСТЯ
Ванная — единственная комната в этом доме, где я могу почувствовать себя спокойно.
Где я могу побыть сама собой. Сама с собой…
Эта роскошная ванная — единственное, о чем я сожалела, принимая решение расстаться с Андреем. Черт с ними, с квартирой, с машиной, с шикарными магазинами, с шубой и с бриллиантами — перебьюсь! В метро у меня голова не кружится и я снова научусь ездить на оптовые продуктовые рынки с каталкой каждое воскресенье… Но ванная!
Белоснежный кафель с рисунком в виде цветов миндаля.
Под цвет миндалю — нежно-розовая раковина ванны и нежно-розовый «тюльпан» умывальника. Пушистый розовый коврик, чтобы ножки, распаренные и разнеженные в теплой воде, не «обожглись» холодом кафеля. Сушилка для полотенец — чтобы пышные махровые полотенца всегда были теплыми. Шкафчик для купальных халатов, в шкафчике — мой, нежно-розовый и пушистый, с капюшоном и котенком-аппликацией на спине. И главное: три целых три! — полочки со всякими-разными средствами по уходу за телом! Тут есть и масла для ванны: расслабляющие, успокаивающие, или же, наоборот — бодрящие тонизирующие. Всего две капли масла — и над водой поднимается остро-ароматный пар… Массажные масла. Скрабы для лица и тела, делающие кожу такой восхитительно-мягкой, обольстительно-гладкой! Жидкое мыло для ванны — ароматизированное и кремообразное.
Гель для душа — ароматизированный и увлажняющий. Молочко после душа — ароматизированное или питательное. Маски, гели, кремы — все чудеса французской косметики! — воздействующие более на душу, нежели на тело. Мягчайшие шампуни, придающие волосам шелковистость. Восстановители, придающие волосам блеск. Двенадцать различных дезодорантов. Восемь туалетных вод. Они наносятся прямо на тело, распыляются по коже, прежде, чем идти в постель… Важно, чтобы аромат дезодоранта или туалетной воды гармонировал с тем легчайшим ароматом, который оставляет на коже применение ароматизированного геля или молочка. Малейший диссонанс — и настроение испорчено! Духи — даже дневные, слабо концентрированные духи — на ночь не годятся: запах мешает спать, будоражит. Хотя, духи я тоже люблю — больше всего на свете! Если бы я знала, где получить соответствующее образование, я бы, наверное, попыталась стать парфюмером… Жаль, я слишком поздно получила доступ к французским парфюмам и осознала свое призвание! Грубые советские духи ранили мое нежное обоняние… Я совсем не пользовалась духами, пока мой первый поклонник не подарил мне мои первые французские духи — крохотный флакончик «Хлоэ». Как берегла я этот флакончик! Каждую капельку… И до сих пор храню его, пустой уже, как память.
Хотя — в число любимых духов «Хлоэ» не входят. Любимые их восемь — все под разное настроение… Самые любимые:
«Эден» от Кашерель — для покоя, «Трезор» от Ланком — для похода в гости, «Поэм» от Ланком — для страсти…
Глупый мой муж! Глуп, как все мужчины.
Называл мое увлечения средствами по уходу за телом и всевозможными ароматами — транжирством! Говорил, что лучше бы я себе золото покупала… А что мне с золота? Никакой радости. Золото — оно мертво. Оно никак не влияет на настроение. У меня, во всяком случае…
И самому ведь нравится, когда я красивая, свежая, с нежной и мягкой кожей, когда от меня «вкусно» пахнет! Неужели же он думает, что мягкость и нежность кожи — это само по себе? И что запах духов я сама могла бы вырабатывать?
…В последнее время возбудиться для секса с ним я могла только понюхав «Поэм» и побрызгав на себя этими духами.
Вопреки моему же закону — не пользоваться духами на ночь…
Но я так часто отказывала ему! Не могла же я все время держать его на «голодном пайке»?! В конце-концов, тогда я еще не решилась с ним разводиться! И потому приходилось заниматься с ним… сексом. Иначе не назовешь. Сказать «заниматься любовью» про наши грубые, вульгарные, механические совокупления нельзя! С его стороны была похоть, с моей снисходительная брезгливость и, где-то, упоение своей властью над ним, радость от того, что его наслаждение и восторг от меня зависят. Во всяком случае, он уверяет, что «так, как со мною — ни с кем больше не бывало!» Приятно…