В землях сербов еда уже закончилась, и парни стесняться перестали. Они брали по дороге все, что им было нужно. Князь Дерван был далеко, пока узнает, да пока воев соберет, их уже и след простыл. Так было и сегодня…
Словенская весь на шесть дворов еще спала, когда даны окружили ее, взяв в кольцо. Перепуганные люди посыпались наружу, попадая в руки хохочущих воинов. Мужиков, что попробовали пустить в ход копья, закололи тут же. Остальных избили до синевы.
— Зерно где? — спросил Хакон, который немного знал словенскую речь. Бодричи жили в неделе пути от их земель, и они частенько встречались на торге в Кельне.
Серб замотал кудлатой башкой, и Хакон вогнал ему нож в тощую грудь. Он сделал шаг к следующему, который сидел, сжав добела губы.
— Зерно где? — повторил вопрос Хакон, с трудом выговаривая чужие слова. — Мы зерно взять и уйти. Вы не нужны нам, лесные крысы. Живите.
Мужик встал и молча пошел в лес, поманив Хакона.
— Баб и детишек отпусти, тогда покажу, — сказал он, сплевывая кровь разбитыми губами.
— Не-е-т, — растянул в хищной улыбке губы Хакон. — Я их отпускать, а ты не отдать зерно.
— Тогда пошел в задницу, немец проклятый, — мужик уселся на землю. — Все одно умирать нам.
— Огня! — скомандовал Хакон. Ему поднесли факел. — Вон ту бабу мне притащите!
— Да что ж ты делаешь, охальник! — немолодая тетка завыла, когда к ее лицу приблизился огонь. — Пощади! Покажу все!
— Упрямое племя! — сплюнул дан. — Веди!
Яма с зерном была в лесу, в сотне шагов. Сверху ее закрывал шалаш из веток, который не пускал внутрь воду. Даны со смехом раскидали лапник в стороны, и разрыли землю, где под слоем соломы лежало главное богатство этой деревушки— урожай полбы[20]. Зерно растащили по заплечным мешкам, оставив яму пустой. Даны с любопытством смотрели на хитрое хранилище. В их землях так не делали. Длинная траншея, расширяющаяся книзу, была по пояс взрослому человеку. Землю внутри обжигали дочерна, а потом обмазывали жидкой глиной. На удивление, зерно тут могло храниться и год, и два, и три. И даже всходы давало после этого. Только вода могла погубить все дело, а потому родовичи ставили сверху немудреную крышу.
Парни весело зашумели, разводя костры. Закипела вода, в которую полетело зерно. Каша сегодня будет с солью. Ее, к удивлению воинов, в нищем селении было в достатке. Не иначе, с торга, что у трех разноцветных рек привезли. Тут же нашли пару бочонков с медом. Но что это для двух сотен глоток? Так, губы намочить.
Заночевать решили тут же, попользовав местных баб, а утром собрались в дорогу. Настроение улучшилось. Еда есть, бабы есть. Впереди — крошечные беззащитные деревеньки, где можно взять еду. А через пару недель — служба у конунга, который засыплет их солью и золотом.
Легкий путь закончился через неделю, когда спереди и сзади упали деревья, а перед Хаконом в землю впилась стрела. Он шел впереди, а идущие сзади еще только удивленно крутили головами, не понимая, чего это деревья падать начали.
— К оружию! — заревел Хакон. — Стена щитов!
Команда была исполнена мигом. Даны побросали припасы, взятые в ограбленных по дороге деревушках, и перебросили со спины на руку круглые щиты. Строй ощетинился копьями, но лес молчал. Даны напряжено ждали, но слышали лишь шелест листвы, пение цикад и крик сойки, что сидела на соседней ветке и с любопытством смотрела на людей. Пауза затянулась, и даны начали было ворчать, но вдруг ветви раздвинулись, и к ним вышел немолодой мужчина с серебряной цепью на шее, украшенной пятиконечной звездой.
— Я владыка Моимир, — спокойно сказал мужчина, став перед ощетинившимся строем. — Тут земли князя Самослава, а я местный жупан. Ярл, по-вашему. Кто такие и что здесь нужно?