— Нет у нас таких, — задумчиво почесал бороду владыка. — Мы больше в копейном бою сильны, сам знаешь.
— Эх, люб ты мне, владыка Прибыслав, — обнял его пьяненький Вышата. — Поговорю со знающими людьми, помогут тебе. Так немцам проклятым врежем, что небу жарко будет. Я данов, если честно, терпеть не могу. Не хочу, чтобы им такое богатство досталось. Тебе лучше помогу.
— Правда? — обрадовался Прибыслав. — Я всем скажу, что князь Самослав с нами идет. Так еще больше народу набежит.
— Тогда вся слава моему князю достанется, — прозрачно намекнул Вышата. — А у него ее и так, хоть лопатой грузи.
— Правда твоя, — загрустил Прибыслав. — Вся слава его будет. Уж слишком уважают его. Скажут, что без его помощи у нас бы ничего не вышло. Вот ведь пропасть!
— А давай это наша тайна будет? Что думаешь? — спросил Вышата. — Те люди никому не скажут, что они хорутане. И вся слава твоя, и десятая доля в добыче тоже. А там доля такая будет, что внукам хватит, и еще останется.
— А давай! — азартно сказал Прибыслав. — Присылай знающих людей, а я скажу, что мои они. А кто будет свой нос в это совать, мы ему нос-то любопытный и прищемим. Это ж я самым сильным владыкой тут стану. Из словен еще никто города у франков не брал. Эх, оружия бы еще хорошего. Шлемы, да броню! Где бы золота на все взять?
— Ну, ни в чем я тебе отказать не могу, Прибыслав! — полез обнимать его пьяный в дым Вышата. — Привезу я тебе оружие, какое скажешь, а расплатишься добычей — золотом, скотом и челядью[36]. Ну, как тебе?
— По рукам! — заревел в восторге владыка. — Да если такое дело, я тысячи мужей соберу. Что хочешь за это?
— Щит и копье — один солид, — подозрительно трезвым голосом сказал Вышата. — Бронь — семь солидов, шлем — три. Цены обычные, без обмана.
— Хм, вроде да, — задумался Прибыслав. — А рабов по чем возьмешь? Я столько золота не наберу.
— Три солида за семью, — ответил Вышата. — Мужик, баба и дети. За одинокого мужика — солид, и за двух баб — тоже солид.
— Что-то совсем немного за челядь даете, — поморщился Прибыслав.
— Так походи по рынку, поищи цену лучше, — захохотал Вышата. — Ты чего жадничаешь? Там же их толпы, только успевай ловить! Да в одном Кельне тысячи три народу живет. Тем более, оружие я тебе в долг даю. Забыл?
— И то верно, — успокоился Прибыслав. — Жалею того, чего у меня еще нет. По рукам, друг Вышата!
Вот так, по пьяному делу, и родилась у хорутанского князя смутная надежда на то, что получится спокойно пожить еще немного. Самослав не забыл, что купил у франкских епископов всего год. Короля Хлотаря ждут в Новгороде будущей весной, но еще одного нашествия княжество просто не выдержит. Так что приходится выкручиваться…
Глава 17
Никогда еще Деметрий не участвовал в такой странной войне. Повоевать как следует так и не получилось. Небольшим племенам противопоставить тысячному войску было просто нечего. Мелкие стычки с отдельными, до безумия отважными родами, заканчивались всегда одинаково. Это было форменное избиение, после которого уцелевшие шли на юг, связанные и построенные в затылок. И их жены с детьми туда же шли. Там свободных земель после аварского нашествия было много. Князь велел их пришлым народом заселить, разбросав пленников по разным деревням.
Деметрий опробовал все, что выучили бойцы за это время, и остался доволен увиденным. Молодое пополнение, разбросанное в десятки к опытным воинам, тоже держалось хорошо, спаянное жестокой дисциплиной. Словене, вырванные из своего рода, поначалу терялись. Страшно было для человека в то время лишиться поддержки близких. Да только армия и стала для них новым родом, который кормил, поил и защищал. Идя в строю плечом к плечу с товарищами, парень из глухой лесной деревушки забывал, что он хорутанин, дулеб или лемуз. Эти слова потеряли всякий смысл в тот момент, когда они ушли из своей общины. Теперь они княжьи люди, а не простая деревенщина. А сбрив бороды и выскоблив наголо затылки, они и вовсе отделили себя от прочих, став новым сословием. Воинским. И держался такой строй, словно стена каменная, потому что рядом родные люди стояли, которых подвести нельзя было.
Пехота княжества шла через словенские земли, как раскаленный лом через снежный сугроб. Кое-где родовичи пробовали использовать излюбленную тактику, устраивая засады, но и против этого нашелся простой метод. Ловили десяток селян, которых не обижали, а наоборот, кормили от пуза, поили медом и клялись всеми богами, что армия пришла просто поговорить. Зови, мол, своего владыку на беседу. Мы его не тронем, воинским богом Яровитом клянемся. Век удачи не видать, если такую клятву порушить. И на прощание дарили топор новгородской работы. Устрашенные видом войска мужи, икающие от непривычной сытости, шли искать своих владык, где и докладывали о необычайно приятном пребывании в плену и показывали подаренный топор. Владыки не верили, называя родича брехуном, но тот брался лично провести начальство к гостям, выражая необыкновенное рвение в своем желании вновь попасть в плен к этим милым и щедрым людям. А разговор с вождями строился уже совсем по-другому. Вел его боярин Зван, который знал эти земли, как свои пять пальцев. А этих владык он знал еще лучше. И был тот разговор примерно одинаков. Он проходил как-то так: