— Да зачем ему это? — растерянно спросил Григорий. — И почему князь мне сам об этом не сказал?
— Это ему нужно затем, что он хочет держать церковь в своем княжестве под контролем, как и его величество Хлотарь, — терпеливо пояснил Приск. — Он знает, как силен патриарх и епископы в Империи, и опасается этого в будущем. Сам государь Ираклий ничего не может сделать без их одобрения. Герцог как-то сказал мудрую фразу: то, что не можешь предотвратить, возглавь. Именно это он сейчас и делает. А почему сразу не сказал? Да чтобы у тебя выбора не было. Ты уже здесь, и завтра мы пойдем к епископу. Ты еще все каноны помнишь?
— Да лучше, чем сам епископ, — с тоскливой злобой ответил Григорий, обладавший удивительной памятью.
— А вот этого не надо! — резко оборвал его дядя. — Сделаешь несколько незначительных ошибок. Не стоит демонстрировать вышестоящему свою гордыню. Грех это, Григорий. Тем более, ты в княжестве и крестишь, и венчаешь вовсю. А ведь ты в сан не посвящен. Скажи кому, убьют ведь. Эти люди великие грешники по твоей вине.
— ………………………, - выдал Григорий длиннейшую тираду.
— Что это сейчас было? — с интересом выслушал Приск затейливые речевые обороты на словенском наречии, которое он уже неплохо выучил. — С ослом? Куда? Последние два слова повтори! Какой, оказывается, богатый у вендов язык, удивительно даже! Надо на языке франков так попробовать, они тоже ругаться любят.
— Венеранда! — хлопнул в ладоши Приск, а когда сияющая от счастья тетка, одетая в новое платье, зашла в покои, добавил: — Мы с племянником все обсудили. Позови к нам почтенного Стефана.
— Стефана? — Григорий рассматривал странного парня лет двадцати с небольшим. Обрюзгшее лицо показалось ему странно знакомым, но нескладная фигура с длинными руками, широким тазом и выпуклым брюшком выглядела крайне непривычно. Редкая бородка, что росла неопрятными кустиками, подсказала верный ответ. Перед ним стоял имперский евнух, невиданное в этих землях существо.
— Это Стефан, посланник императора. Он в детстве носил имя Ратмир. И он удивительно похож на своего брата.
— Глазам своим не верю! — прошептал потрясенный Григорий. — Что только делают болтливые купцы и куча золота! Здравствуй, Ратмир. Ты, и впрямь похож на его светлость.
— Меня зовут Стефан, — высоким голосом с мягким акцентом ответил евнух. — И тут я не как брат словенского архонта, а как слуга императора Ираклия, да продлит его годы милосердый господь. Скоро ли мы тронемся в путь?
— Да через неделю и пойдем, — ответил Приск. — Тут у нас еще кое-какие дела остались.
Дом архиепископа Санса был самым большим в городе, куда больше, чем дом королевского графа. Смиренный Хоноберт обладал неслыханной властью, ведь он был одним из митрополитов Галлии, чью власть признавали епископы Орлеана, Труа, Парижа и Мо. Да и смиренным он был лишь отчасти, не слишком связывая себя путами аскетизма. Впрочем, как и его предшественник, святой Луп, который попал под следствие за связь с монашкой. Как он тогда сказал: «Чужие речи не могут повредить человеку, если его совесть чиста», а потом обнял и поцеловал ту деву. Оказывается, он любил ее, как и всех людей на свете, чистой христианской любовью. И после этого его сразу оправдали. И впрямь, не будет же врать на суде архиепископ — дальний родственник самого короля.
Дома епископа не оказалось, он был в базилике. Старое общественное здание, еще в римские времена переделанное в церковь, возвышалось над городом. Два крыла с колоннадой, высокий центральный неф и полукруглый торец — апсида. Такова была церковная архитектура и в это время, и еще столетия спустя. Григорий и Приск сняли шапки и перекрестились. Им предстоит ждать, когда его высокопреосвященство изволит последовать домой.
— А, Приск! — благосклонно кивнул епископ купцу, который почтительно склонился перед ним в низком поклоне. — А это кто с тобой? Быть не может? Этот пьяница, твой племянник, взялся за ум и пришел в храм?
— Благословите, святой отец, — почтительно уставил взгляд в землю Григорий. — Я много молился и осознал свои ошибки. Теперь я верный сын церкви.
— Ну, надо же! — Епископ в изумлении уставился на парня. — Только не говори, что снова хочешь в монастырь. Твоего аббата разобьет паралич от таких вестей. Ты до сих пор являешься ему в кошмарных снах.
— Мой племянник воспылал верой и хочет нести ее диким вендам, — пояснил Приск. — Он бывал там со мной и теперь осознал свое предназначение.
— Хм, — с сомнением посмотрел на него епископ. — А я думал, он поумнел. Видимо, я ошибался. Ты знаешь, юноша, что мы прославляем имена священников, которые несли слово господа в те земли? Они стали мучениками.