Хакон и Григорий жадно вглядывались в горизонт где, окруженный двойным рядом стен, раскинулся величайший на земле город. Зеленые холмы, застроенные гигантскими дворцами и храмами, так поразили данов, что они бросили весла и смотрели на эту картину, открыв рот. Императорский дворец, который, по сути, был городом в городе, занимал южную оконечность огромного полуострова, что длинным языком вдавался в море, замыкая собой Боспор Фракийский. Окна дворца Буколеон, который был пристроен к крепостной стене, выходили прямо на воды этого пролива. Именно здесь царственная чета любила отдыхать в жаркие летние месяцы, когда легкий бриз спасал от лютой жары. Святая София, что стояла в самом конце дворцового комплекса, нависала над городом и казалась язычникам обиталищем богов. Гигантская чаша ипподрома, который соединялся с Большим дворцом крытой галереей, тоже выглянула над краем крепостной стены. Именно тут билось сердце города, и у Стефана даже что-то сжалось в груди. Он и не представлял, что так любил Константинополь, который стал его настоящей родиной.
Они бестрепетно вошли в Порт Юлиана, что был недалеко от Большого Дворца. Суета и паника, поднявшаяся тут, вызвали у данов презрительную усмешку. Они и не понимали, что эти люди, постоянно жившие в тени аварских мечей, не ждали ничего хорошего от десятков долбленых лодок, на которых плавали только словене, данники ненавистного кагана. Стефан спокойно вышел на пристань, сказав данам ждать на кораблях. А Хакон, поглядывая взглядом воина, уже представлял, как легко они могли бы сейчас ворваться в город, который не ждал нападения с моря.
Суета закончилась тем, что в гавань стянулись городские тагмы, и выстроились мечники-исавры из охраны дворца. И только тогда чиновник порта подошел к Стефану, который спокойно ожидал его у кораблей, с наслаждением вдыхая запахи родного города.
— Я асикрит Стефан, из канцелярии патрикия Александра, — начал он первым, когда перепуганный чиновник только открыл рот. — Я прибыл из земель склавинов, а с собой привел наемников-германцев. Они хотят служить нашему императору.
— Слава Деве Марии! — выдохнул бледный, как полотно чиновник, стирая со лба крупные горошины пота. — Я уже послал гонца к эпарху[46] Константинополя и куропалату Феодору. Думал, это опять набег склавинов, только на этот раз с моря.
— Это Хакон Кровавая Секира, стратиг наемного войска, — пояснил Стефан, когда могучая фигура в белом плаще встала с ним рядом. — Нам надо разместить этих парней, накормить и дать корабли, которые отвезут их в Трапезунд.
— Я такие вопросы не решаю, — облизнул пересохшие губы чиновник. — Ты же понимаешь, это довольно долгая история. Канцелярию Дворца пройти нужно, визы собрать. Ты же сам служишь, не мне тебе объяснять.
— Так чего теряешь время? — внимательно посмотрел на него Стефан. — У меня за спиной полтысячи голодных, вооруженных до зубов варваров, которые два месяца плыли через дикие земли под аварскими стрелами. Они хотят мяса, вина и шлюх. Я бы на твоем месте уже бежал к эпарху. Или ты ждешь, когда чаша их терпения переполнится?
— Я думаю, сиятельный будет здесь с минуты на минуту, — ответил чиновник, нервно оглядываясь назад, — и вы получите все, что нужно. Наемники германцы, подумать только. А я уже и с жизнью попрощался!
Глава 21
Императрица Мартина с интересом слушала патрикия Александра. Замотанный в шелка евнух рассказывал о приключениях писца из его канцелярии в землях диких склавинов. Хорошенькая черноволосая женщина лет двадцати пяти сидела в высоком резном кресле рядом с мужем, который годился ей в отцы. Это не было фигурой речи, ведь император Ираклий приходился ей родным дядей. Мартина происходила из знатного армянского рода, и половина армии, состоявшей именно из армян, буквально молилась на нее, в отличие от жителей столицы. Там ее люто ненавидели за кровосмесительную связь. Она была хитра и предусмотрительна, умело скрывая за приятной внешностью и любезными манерами холодный ум прожженной интриганки. Ну, кто бы еще на ее месте поехал с мужем в действующую армию, когда дела Империи на фронтах даже плохими назвать нельзя. Они были просто ужасными. Две армии персов маневрировали, пытаясь загнать императора Ираклия в ловушку и уничтожить последних защитников страны, набранных где угодно, но только не в ней самой. Тем не менее, Мартина оставила детей в Константинополе, и сопровождала мужа, окунаясь в самую гущу имперской политики. Император обожал ее и не отказывал в такой малости, как влияние на дела государства. Тем более, как уже было сказано, Августа была изощренно хитра. По-другому выжить в окружении толп евнухов было невозможно, ведь те оттачивали искусство вранья и интриг еще со школьной скамьи.
46
Эпарх — главный гражданский чиновник Константинополя. По сути, мэр города и начальник полиции в одном лице.