— Скоро еще ладьи на это место придут, — спокойно пояснил князь. — До первого льда обернуться должны. А вы пока меха готовьте. У меня не церковь, я милостыню не подаю.
Кавалькада всадников, одетых по местным меркам немыслимо роскошно, уже ускакала, а словацкая знать стояла и пыталась осмыслить все, что с ними произошло. Ведь они в разных концах этой земли жили, и многие друг друга даже никогда не видели.
— Что делать будем, владыки? — спросил Любуш у остальных, которые с жалким видом смотрели в сторону аварского берега.
— Да, может, и обойдется, — услышал он тоскливый голос. — Господа всадники придут, упадем в ноги, скажем, что смертью нам грозили. Угрюма — вон, жестокой казнью сказнили на наших глазах.
— А камень рубить будем? — спросил Любуш. — Я, если честно, этого усатого больше обров боюсь.
— А камень рубить будем, — решительно ответили владыки. — Нам же за него солью платить будут. А соль, сам понимашь, штука нужная.
— На тот берег бы гонца послать, — с мрачной обреченностью протянул немолодой жупан в потертом плаще и бараньей шапке. — Если не пошлем, то не миновать беды. Тудун Эрнак нас на колья посадит.
— Ну, значит, решили, почтенные, — подвел черту Любуш. — Гонца шлем, обрам в ноги падаем, а сами камень рубим, и соль на мех меняем. А потом пусть боги помогут нашим господам.
— А которые из них теперь наши господа? — осторожно спросил все тот же жупан в бараньей шапке. — Не попасть бы из огня, да в полымя.
— А кому боги победу дадут, те и будут нашими господами, — рубанул ладонью воздух Любуш. — Мы под любой властью выживем. Лишь бы поля не зорили и скот не угоняли.
Владыки словаков довольно загудели. Такое решение показалось им разумным, и даже изящным. Ежели извернуться, то можно и свою выгоду поиметь. Соль-то, вон она, в мешках лежит. А князь Самослав вскоре был уже в остроге на берегу Дуная, где обосновался Арат, его семья и еще пара сотен всадников-полукровок. Круглый частокол, поставленный на небольшой вал, серьезным укреплением не был, но отсидеться за бревенчатыми стенами при случае можно было. Дом жупана оказался чуть больше, чем у остальных, но был разделен перегородкой и имел два отдельных входа. У каждой хозяйки был свой очаг. Дом был крыт камышом и топился по-черному, как и почти во всех словенских землях, кроме хорутанских, пожалуй. Там уже и простые родовичи, из тех, кто побогаче, начали себе печи с высокими трубами класть.
— Млада, Эрденэ, — любезно улыбнулся князь женам Арата, которые напялили на себя вообще все, что прислали им из Новгорода и теперь свысока поглядывали на люто завидующих им односельчан. — Довольны ли подарками? Моя жена для вас собрала.
— Довольны, хан, — первой ответила худенькая девчушка лет семнадцати, что постреливала по сторонам раскосыми глазами, оценивая наряды княжеской свиты. На чумазом от сажи личике было написано жуткое самодовольство. Она ждала ребенка, и стояла, сложив руки на выпуклом животике.
— Довольны, — ответила Млада, ревниво поглядывая на степнячку, которая ответила первой. — Княгине Людмиле передай нашу благодарность и подарки. Мы лучшие меха для нее отобрали.
— Передам, — улыбнулся князь, и повернулся к Арату. — Мы заночуем здесь, а потом земли объедем. Мне еще княжий суд править. Пройдемся? Тут ушей много.
— Конечно, государь, — склонил голову Арат.
— А скажи мне, — неожиданно спросил его Самослав, когда они вышли на берег Дуная, где напротив раскинулись развалины Виндобоны. — У тебя сыновья в подходящем возрасте. Не хочешь их на воспитание в Сиротскую сотню отдать? Чего они в глухомани этой сидят? Там у них лучшие учителя, лучшие бойцы наставниками будут. К шестнадцати годам читать и писать научатся, и воинами станут отменными. А когда обучение закончат, я их в свою свиту возьму и хорошие должности дам. Глядишь, и сами жупанами станут.
— Не доверяешь, значит, — подумав, ответил Арат. — Донесли тебе, что эта дура болтает? Ты ее не слушай, князь. У нее мозгов, как у овцы, молодая совсем, глупая.
— Не мы такие, жизнь такая, — пожал плечами князь. — Береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет. Дети всех жупанов в Сиротской Сотне обучаться будут. Это обязательно условие теперь. Они — знать, им после нашей смерти править. Мне неграмотные жупаны не нужны, другое время наступает, Арат. Или сам не видишь? А жену свою уйми сам, иначе Горану это сделать придется. Измена по уложению смертью карается.
— Понял, князь, — понурился всадник.
— И воинов своих тоже уйми, — жестко ответил князь. — Жалоб на них целый воз. Ходоки до самого Новгорода дошли. На первый раз я за вас виры заплачу, а потом из жалования вычитать буду, а виновных отправлю соль рубить. И старые заслуги не помогут.