Кий слушал её с двойственным чувством. С одной стороны, он желал аварам победы над надменными тюрками. Но в его душе давно созрел и жил образ аваров-врагов, аваров — поработителей славян, рабовладельцев, принёсших столько бед Руси и её народу и на десять лет превративших его в раба. Поэтому произнёс неопределённо:
— Да, конечно, своей родиной надо гордиться.
На прощание Тамира сказала:
— Завтра не приходи. Я буду занята домашними делами.
— Тогда — послезавтра?
— Да, послезавтра, — задумчиво проговорила она.
VI
Тамира была задумчива и рассеянна потому, что утром отец объявил ей, что в их дворце устраивается пир в честь приезда из Ольвии высокого начальника Кадуида. Целью его приезда является инспекция гарнизона Каменска, что во многом определит его будущее как начальника гарнизона.
Ольвия когда-то была греческой колонией, а теперь вошла в состав Аварского каганата. В ней располагались органы управления восточными землями. Верхушка аваров стала быстро усваивать греческую культуру, отдавала своих детей в греческие школы, заводила в домах греческие порядки.
— Пожалуй, высокий чин едет не столько с инспекцией, — добавил отец, — сколько на смотрины. До него дошли слухи о твоей красоте. Недаром он берёт с собой супругу и сына. Мне бы хотелось, чтобы ты понравилась его сыну. Может, действительно из вас составится хорошая супружеская пара.
— Хорошо, папа, — покорно ответила она и под жала губки: явный признак того, что услышанное ей не по нутру и она поступит по-своему. Но отец был так озабочен, что ничего не заметил.
Высокие гости прибыли в полдень. Тамира наблюдала за ними с террасы второго этажа.
Подъехала шикарная крытая коляска, запряжённая парой белых лошадей. Из неё степенно вылез седовласый мужчина, высокий и широкоплечий, по-молодецки расправил усы и протянул руку супруге, слегка располневшей красавице. Следом за ними выскочил их сын, стройный, ловкий. Одет он был в греческий наряд: в короткий красный плащ с замысловатыми рисунками, лёгкие сандалии; ноги его были оплетены коричневыми ремешками; руки были голыми, под кожей играли сильные мускулы. Сын Кадуида был дьявольски красив, невольно отметила про себя Тамира.
Вторая половина дня прошла в суете приготовления, примерке нарядов, завивке волос. Как вызов предполагаемому жениху, Тамира оделась во всё аварское: длинное складчатое платье, обшитое золотыми бляшками с растительными изображениями, оно застёгивалось булавками из золота с различными шляпками в форме головок птиц. На шею она повесила гривну местного изготовления, уши украсила гвоздевидными серьгами с головками льва.
За ней пришёл отец. Критически оглядел с головы до ног, остался доволен. Сам он тоже надел аварский наряд: кожаную безрукавку, отороченную мехом, из неё выходили рукава мягкой рубахи, длинные и складчатые. Широкие штаны были заправлены в полусапожки без каблуков, обтянутые у щиколоток ремнями.
Отец ободряюще улыбнулся Тамире и повёл её вниз, в гостевую залу. Огромное помещение было освещено сотнями свечей и заставлено столами, за которыми сидели гости. Она вдруг так разволновалась, что у неё потемнело в глазах. Её качнуло в сторону, и она сильнее оперлась на руку отца; он сжал её ладонь, и ей стало легче. Отец провёл её в центр зала и усадил рядом с сыном Кадуида. Она склонилась над столом, не поднимая глаз, поджала губки.