На третий день наступления разведка доложила, что навстречу движется многочисленное войско неприятеля. Кий отдал приказ остановиться, после столь стремительного перехода воинам нужен был отдых. К вечеру подошли соединения противника.
Когда забрезжил рассвет, Кий поднял своё войско. Авары тоже строились в боевые порядки. Всегда они начинали бой первыми, двинув на врага железный клин.
Но на этот раз Кий решил опередить их. Он выдвинул вперёд большой отряд конницы и бросил её на передний край противника с задачей: осыпать врага тысячами стрел, потрепать боевые порядки, но в длительный бой не ввязываться и тотчас возвращаться назад. Отряд выполнил приказ точь-в-точь. Не успел он вернуться на исходные позиции, как Кий бросил второй отряд, затем третий. А потом снова первый, второй, третий... Конница подняла перед строем аваров плотный столб пыли. Под его прикрытием Кий двинул вперёд фалангу, построенную в двадцать рядов, по фронту она занимала расстояние до одного километра. Фаланга незаметно подошла к передним рядам противника на короткое расстояние и получила тактическое преимущество для короткого удара. И тогда Кий бросил её в атаку. Атака была стремительной и страшной, сопровождалась воем труб, звуком рожков и громкими криками. Натиск глубокоэшелонированной массы пехоты оказался неотразимым. Авары, истерзанные постоянными наскоками конницы, были деморализованы, не успели восстановить боевой порядок и не смогли выдержать внезапного и мощного удара. После короткого ожесточённого боя они начали медленное отступление. Видя это, Кий бросил на фланги неприятельского войска конницу. Но здесь она встретила яростное сопротивление, успех клонился то в одну, то в другую сторону. Тогда он ввёл в бой свою личную дружину. Она со всей силой нанесла удар по центру и завершила разгром так и не сумевшего перестроиться в боевые порядки противника. У аваров произошло перемешивание войск. Теперь с русами сражались не стройные ряды воинов, а толпа, которая рассекалась на отдельные части проникающими языками конницы. Ею командовал Щёк. Его красный кафтан мелькал то в одной, то в другой заварухе. Он всюду успевал. Его не брали ни меч, ни стрела. «Со смертью играет», — подумал о нём Кий, с замиранием сердца следя за братом.
К обеду сопротивление врага было сломлено. Началось его преследование, которое продолжалось до самого Днепра. Здесь многие из степняков, не умевших плавать, сдались в плен, другие пытались переплыть рек) на лошадях или подручных средствах; множество погибло в широких и глубокий водах великой реки.
Но Кия это уже мало заботило. Он готовился к завтрашнему дню. Где-то там, на юге, за зелёными холмами и туманным синим горизонтом — совсем недалеко! — раскинулся город Каменск, центр рабовладения Аварского каганата, место страдании, унижения и горячей, неизбывной любви... Завтра, завтра он войдёт в него со своим победоносным войском, встречаемый восторженными криками тысяч и тысяч освобождённых им рабов...
Кий не спал всю ночь, готовясь к этой встрече, представлял её во всех деталях. Он то выходил из палатки, вглядывался в плотную темноту, подставлял лицо слабому моросящему дождичку, зарядившему с вечера, то вновь зарывался в войлок, пытаясь забыться в освежающем сне... Под утро всё-таки задремал. Его разбудили громкие голоса. Один из них ему показался знакомым.
Он вышел наружу. Светлело, небо вот-вот должно было вспыхнуть утренней зарей. Двое воинов держали за руки авара.
— В чём дело? — спросил он.
— Да вот напролом пёр к твоей палатке, князь! — ответил один из его охранников.
— Брат, это я! — воскликнул авар на родном языке, и Кий узнал в нём Мадита.
— Отпустите! — приказал он и шагнул навстречу пленнику. Они крепко обнялись.