Княгиня за всех поблагодарила, а Кий сказал:
— А теперь — спать! Отдыхайте, потому что, как только поднимется утренняя заря, я разбужу вас, и мы опять отправимся в путь!
Княгиня Искра из Цветанкою легли рядом с князем на мягкое душистое ложе из травы и бурьяна и мгновенно уснули. Щек, Хорев и Боривой уложились просто на земле, а Кий пригасил костер и сел на бугорке, вблизи князя, чтобы охранять их сон.
Князь долго не засыпал. Шевелился стонал, что-то тихо шептал и все не отрывал взгляда от Высокой могилы, которая мерцала в синей мгле.
Кий наклонился над ним, тихо спросил:
— Что тебе, княже? Болят раны?
Добромир слабо пошевельнул рукой.
— Болят. Аж пекут. Да еще сильнее болит сердце!..
— Почему?
— Видишь Высокую могилу?
— Вижу.
Кий глянул на гору, которая закрывала собой полнеба.
— Там, на ее вершине, сто лет тому назад был распят мой прадед.
— Твой прадед?
— Король венетов, или по-ромейскому, антов[11] — Бож. По-видимому, боги привели меня сегодня сюда, чтобы и я здесь скончался от враждебных ран.
Князь говорил с натугой, через силу.
— Король Бож! — воскликнул безгранично удивленный и пораженный Кий. Сколько он песен пересказов и сказок слышал о славном короле венетов — не сосчитать! И вдруг. Аж не верится! — Он действительно твой прадед?
— Так. Я Божич. Правнук его обездоленный.
Кий вскочил на ноги. Усталость мгновенно улетела, сон — как рукой сняло!
Невероятно! Подумать только! Далекое прошлое, о котором столько говорилось длинными зимними вечерами в теплых хижинах, при мерцающем огне лучины или восковой свечи вдруг приблизилось, веяло на тебя отзвуками давно отшумевшей жизни и стало перед глазами будто наяву. Оказывается, сказочный король Бож — вовсе не сказочен. Нить жизни от него тянется прямо к князю Добромиру, а потом — и к Цветанки. Цветанка — праправнучка Божа!
Кий почувствовал, что запутался и не может отличить — где сказка, а где действительность. И ему сделалось немного жутко, потому что показалось, что души умерших вдруг вернулись в этот мир, в котором он живет, и говорят, машут руками, что-то нашептывают, зовут к себе.
Все смешалось.
Гунны, король Бож, князь Добромир с женою и детьми, десятки каких-то других людей или их теней толпились около него. Степная лунная ночь с таинственными звуками и запахами, крик совы в роще под горой, давние пересказы, которые пришли из глубины прошлого. Все смешалось в его разыгравшемся воображении, все отзывалось в сердце.
Кий долго стоял у березы около ручья, который журчал внизу, между каменистыми скалами, вслушивался в шорохи ночи, смущенный, объятый тревожными думами.
Медленно погружался в сон небольшой лагерь беглецов, хрустели сочной травой стреноженные кони, упал в забвение князь Добромир, похрапывал привязанный к иве гунн Крэк.
А Кий стоял и смотрел, как вдали, за ручьем, темным привидением вздымается гора, прозваная Высокой могилой, как месяц поливает ее призрачно-серебристым холодным лучом. И ему вдруг показалось, что на ее вершине заколебались какие-то неясные тени, зазвучали далекие глухие голоса, замелькали, как белые лебеди, чьи-то неестественно длинные, протянутые вдаль руки.
Неужели это король Бож?
Слово про короля Божа
Славяне издавна жили по Днестру и по Бугу, по Роси и по Днепру, по Десне и по Припяти вплоть до Карпат и Вислы. И еще дальше вокруг. И никто не ведает, когда они сели на этой земле и откуда пришли. Потому что мир большой, и всегда кто-то откуда-то приходил.
И сеяли они, как и сейчас, пшеницу, рожь, просо, а еще — коноплю и лен. Сажали чеснок, лук, и репу, и капусту. В степи и на лесных опушках пасли табуны коней, отары овец, гурты скота, а в реках ловили мережами-сетями щуку, и судака, и стерлядь, и окуня, и линя, а неповоротливого усатого сома били ночью при свете факелов, острогами… В лесах, в дуплах древних вековых деревьев, водилось много пчел, — и кто не боялся опухнуть от их укусов, тот всегда имел мед.
Чтобы защититься зимой от стужи, летом — от ненастья, а ночью — от хищного зверя строили себе из дерева и глины достаточно большие дома, или хижины, и покрывали их соломой или камышом, а для животных ставили укрытия (хлев, овчарню, стойла).
Длинными зимними вечерами женщины при свете лучины пряли из конопли и льна пряжу, сучили шерсть и ткали полотно и сукно. Мужчины из кожи шили сапоги и лапти, из лыка плели легкие лапти, а из овчины, волчьих и медвежьих шкур шили кожухи. А еще делали оружие: луки, стрелы, копья, щиты, топоры. Умельцы вязали сети и мережи[12].
11
Происхождения и смысла слова «анты» до этого времени не выяснено. Антами называли восточных славян греки, которые, возможно, так произносили их племенное название, — венеты (венты, венды). Есть и другая мысль: по-гуннски «анда» — союзник, побратим. Поэтому покоренных гуннами восточных славян греки могли прозвать антами.