— Сдавайся, крестоносец! — крикнул ему Зверев, и сам не ощутил уверенности в своем голосе. — Сдавайся, не то хуже будет!
— Проклятые язычники!
Рыцарь взмахнул мечом. Андрей вмиг прикрылся щитом — и тут же добрая треть диска отлетела в сторону, срезанная острым клинком. Новый взмах. Зверев пригнулся, нанес стремительный удар саблей в сердце врага, но кончик сабли лишь бессильно царапнул полированную кирасу.
— Язычники!
Крестоносец рубанул его из-за головы — и подставленный под удар щит просто разлетелся на несколько досок и перемычек. А сабля опять лишь бессильно царапнула железо на руке рыцаря. Новый взмах — каким-то чудом Зверев увернулся, успел дважды ткнуть врага в пояс, в ногу — но везде его клинок натыкался на крепкое железо.
— Язычники! — Крестоносец, наступая, занес меч над головой.
Андрей понял, что сейчас умрет. Попятился, споткнулся и, упав на спину, торопливо пополз назад, отталкиваясь руками и ногами.
— Язычники! — Рыцарь резко выдохнул, опуская на паренька свой громадный меч и… И ничего…
Они одновременно подняли глаза: меч вонзился в верхнюю перекладину лестницы, под которую уполз Андрей. В следующий миг Зверев качнулся вперед и быстро вогнал свою саблю под латную юбку — на всю длину, на сколько хватило сил.
— Нет… — сглотнул крестоносец. — Нечестно…
И с железным стуком рухнул на доски галереи. Андрей привстал на колено, медленно приходя в себя после пережитого. Опять послышался торопливый топот, сверху выглянул Белый:
— Ты здесь, дитятко мое? Ты цел?
— А чего со мной сделается? — тяжело выдохнул Зверев.
— Крестоносец? — углядел рыцаря дядька. — Ты сразил кавалера Альберта? Расскажу — не поверит никто! Наш новик кавалера бывалого свалил! Ты, стало быть, силен, барчук. Сам бы не увидел, не поверил бы…
— Зачем мы здесь, Пахом? — устало спросил Андрей.
— Зачем? — Пахом выглянул через поручни галереи вниз. — К воротам пробиваться надобно! Литовцев впускать! Пошли, у ворот завсегда лестница есть.
Дядька спешно затопал по доскам. Зверев, стараясь не смотреть в лицо крестоносца, рванул из мертвого тела саблю, пошел следом.
Спуска вниз с галереи не было. Был выход наверх. Воины поднялись в мрачный тесный проход, прошагали по нему саженей десять, вывернули за длинный полотняный полог. Через щели между полотнищами был виден зал с высокими потолками и узкими окнами-бойницами. Тут и стояли двое лучников, то и дело мечущих стрелы куда-то вниз.
— Проклятье, и луков с собой нет! — сплюнул Белый.
— Дальше иди, может, спуск найдем, — подтолкнул его Андрей.
Дядька затрусил дальше и в конце прохода обнаружил две двери. Одна вела в очередной коридорчик, Другая — на узкую, круто закрученную лестницу. Скатившись вниз, оба выбежали в залу, ринулись на лучников. Пахом — прикрываясь от них щитом, Зверев — за спиной холопа.
Лучники успели пустить по стреле, что пробили щит, но до Белого не достали и схватились за мечи.
Пахом скрестил оружие с первым. Андрей не успел сделать даже выпада — увидел летящий прямо в грудь узкий сверкающий клинок и только чуть повернулся всем телом в надежде уйти от смерти.
Вж-ж-ж-жик! — прошелестела сталь по железной чешуе куяка, проходя чуть не у самого сердца. Зверев увидел лицо врага совсем рядом — его шишак с наносником не закрывал почти ничего, — резко разогнул поднятую с саблей руку, метясь оголовьем рукояти чуть ниже носа, а когда от удара ливонец отлетел на полметра, широко рубанул его поперек горла. В броню ударила струя крови, влажно пахнуло парным молоком. — Сзади, барчук!!!
Андрей развернулся — в лицо летело копье невесть откуда взявшегося толстяка. Тут же все пространство перед ним закрыл вскинутый Пахомом щит. Деревянный диск ударил по голове и плечу, больно кольнул в грудь. Зверев опрокинулся на спину, тут же пихнул щит в сторону, увидел рубящегося с бездоспешным чужаком дядьку, рванул щит обратно, выдернул из него копье и метнул тяжелый деревянный диск над полом. Ливонец опасность заметил, подпрыгнул, уворачиваясь от удара, но потерял и равновесие, и внимание. Сабля Пахома глубоко рассекла ему живот, а когда толстяк согнулся — снесла и голову.