— Это все потому, что способности Кровных совершенно не изучаются! Живете в современном мире, а всё как при Кие Прародителе!
- На ком желаете поставить пару опытов? Лично на государе-Даждьбожиче, или сойдет парочка великих князей?
- Напрасно иронизируете. Вот были бы способности Кровных изучены, может, и нашли бы какой-то метод прятаться от этого их чутья, - нравоучительно сказал Ингвар.
- Может, уже и нашли! Только мне об этом рассказывать не стали - я же еще не был Кровным!
- А дальше они, безусловно, ничегошеньки не станут от вас скрывать и посвятят во все тайны, ведь ваши родичи совсем не желают вами управлять! - слова Ингвара звучали так деловито, Митя даже не сразу сообразил, что над ним издеваются.
- Ингваррр! - прорычал Митя. Германец злил до звона в ушах, до красных кругов перед глазами. И особенно тем, что мог быть прав. Белозерские всегда были добры к нему. Они учили - даже вопреки его собственным отчаянным протестам. Но свои важнее чужих, а до какой степени он, Митя, свой семье матери, еще предстояло понять.
- Если бежать не выйдет и уговорить не получится ... - рассудительно начал Ингвар. - ... то надо рассказать все Аркадию Валерьяновичу. Ему-то точно нужны вы, а не Истинный Князь.
- Отцу? - с некоторым трудом выдавил Митя. - Думаете, он справится с Белозерскими?
- Справился же он как-то при дворе, а там все и вовсе мерзавцы, - убежденно ответил Ингвар.
- Так справился, что оказался здесь! - проворчал Митя. - И как я ему объясню? Отец, дядюшки хотят меня убить? Остается только добавить - для моего же блага, и он решит: мало того, что я незаконнорожденный, так еще и сумасшедший!
- Думается мне, вы просто боитесь! - хмыкнул Ингвар, и на сей раз Митя даже не дернулся от этого обвинения в трусости. Потому что да, боялся. Белозерские ... никто не сделал для отцовской карьеры больше, чем они. И если они скажут, что новый Истинный Князь нужен империи, кого послушает отец? Настоящих Кровных, исполняющих свой долг, или его, мальчишку, отчаянно пытающегося от этого долга сбежать? Великие Предки, да Митя сам понимал, что человек, мужчина и дворянин не должен бояться смерти! И никому ведь не объяснишь, что после смерти, которая ждет его, он разве что мужчиной останется, а дворянином и человеком быть перестанет. А станет Кровным и личем! Или все же прав Ингвар, и Кровный личем стать не может? Проклятье, проклятье, проклятье! Проклятая судьба! И Белозерские! И Ингвар тоже!
- Вы откроете это окно, наконец? - тоном базарной торговки потребовал Митя.
- Да всё уже! - возмутился в ответ Ингвар, вытаскивая, наконец, раму. Да так и замер с ней в руках. - А зачем я ее вынимаю?
- Чтобы я мог залезть, - прошелестел мягкий чарующий голос, две гибкие зеленые ивовые лозы захлестнули подоконник и держащийся за них Йоэль почти впорхнул в окно. Впрыгнул внутрь, стряхнул лозы с запястий, цилиндр бросил на стол, и изящной рукой поправил лежащие волной серебряные волосы. - Согласитесь, явиться по ночи через парадный вход было бы неуместно.
- Почему мы не можем просто встретиться? Не ночью! И не забираясь в окно!
- Мы можем встретиться с вами. Можем даже с Йоэлем. Но нет и не может быть никакой «просто встречи» для трех молодых людей и одной барышни, даже если она ведьма, - устало сказал Митя.
- Особенно если ведьма, - по комнате просвистел сквозняк, тяжелые портьеры у открытого окна вздулись, словно за ними кто-то прятался, дверь в комнату бесшумно открылась и снова захлопнулась, пузыри портьер медленно опали, будто проколотые невидимой спицей и посреди комнаты возникла Даринка. – Вся губерния наблюдать да обсуждать станет.
Девочка была бледная настолько, что лицо будто припорошило пеплом, под тусклыми глазами - темные круги. Из окна дохнуло холодным мокрым осенним ветром, и Митя всерьез подумал, что сейчас Даринку попросту унесет. Видно, подумал не он один, потому что Ингвар наскоро сунул раму в проем, а Йоэль подставил Даринке стул.
- Благодарю вас! - с прямой спиной она аккуратно присела на край и благонравно сложила ручки на коленях. Правда, поведению благовоспитанной барышни несколько противоречили старые мальчишеские портки с рубахой и картуз с заправленной под него короткой мышиного цвета косицей.
- Что ж, господа... и дама. Приступим. - Митя вытащил припрятанный в шкафу саквояж. Щелкнул замочек, и пачка ценных бумаг с золотым обрезом легла на стол.
- Теперь это надо разделить, - он слегка беспомощно поглядел на стопку. – Бумага с карандашом нужны, наверное, считать.
- Давайте я - мне не нужны. А вы поправите, если я ошибусь, - предложил Йоэль.
- Ну... Давайте... - согласился Митя. Альва ведь и впрямь всегда можно ... поправить.