Но мало ему отца — еще и губернаторша!
— Что ей неймется? — буркнул он, с трудом проглотив «… дуре старой!»
— Не понимаете? — хмыкнул Урусов.
Митя мотнул головой — он все же светский человек, понимает, конечно! Если губернаторша, как и Урусов, догадывается… думает, будто догадывается, что Митиным отцом был кто-то из Моранычей… о, какая лакомая тайна!
— Если она убедится, уверится… Станет писать письма… Подругам в Москву, в Петербург, да по всей империи! Рассказывать, хвастаться, превозносить свою проницательность… — глухо сказал он, чувствуя, как внутри становится льдисто-спокойно, а земля под его ногами начинает едва заметно шевелиться, словно там, под ней, возится кто-то. — Она может даже и бабушке-княгине написать. — голос Мити стал утробным.
— Дмитрий, держите себя в руках, а не то ее превосходительству никакие иные доказательства и не понадобятся. — жестко бросил Урусов, и Митя почувствовал, как к похолодевшим щекам снова приливает жар — от стыда. А еще светским человеком себя мнит — никакой выдержки! — Вы не всё знаете, — он наклонился почти к самому Митиному уху и скороговоркой пробормотал. — У их превосходительств племянница есть.
— И что? — после недолгого молчания наконец спросил Митя.
На него посмотрели если не как на дурочка, то как на наивного столичного жителя, ничего не понимающего в губернских раскладах.
— Очень, очень малокровная Мокошевна. Почти бескровная. Такое самым роскошным приданым не покрыть, а приданое там не то, чтоб плохонькое, но ничего особенного.
— И что мне за дело? — все еще не понимал Митя.
— Вам — нет дела, а губернаторше — есть! При таком малокровии девочку подумывали выдать за бескровного, как вашу матушку, как вдруг! В губернии начинают подниматься мертвецы — а рядом все время вертится некий интересный молодой человек, вроде бы не Кровный, однако же… — Урусов снова многозначительно поиграл голосом. — Как тут не присмотреться? Очень-очень внимательно…
И вот тут Митя понял, что это все всерьез!
— Мне шестнадцать только в конце месяца будет! — возопил он. — Я… — и как в омут с головой выпалил, то, чего не сказал бы при иных обстоятельствах. — Я маленький еще!
— Так и племяннице лет четырнадцать, может, меньше, — невозмутимо пояснил Урусов. — Однако же если надежды ее превосходительства относительно вас оправдаются, девочку можно выписать сюда, в Екатеринослав, а там и помолвку сладить, глядишь, через пару-тройку лет и поженитесь. Если, конечно, со свойственной ее превосходительству деликатностью…
У Мити вырвался нервный смешок.
— … Надавить на семейство Белозерских угрозой раскрыть их семейную тайну. Хотя по некоторым оговоркам, смею заметить, ее превосходительство полагает, что давить и вовсе не придется. Все решит взаимная выгода двух родов. — в голосе Урусова звучали столь равнодушные нотки, что Митя мгновенно уверился — вот сейчас и будет сказано самое важное!
— В чем же эта выгода состоит? — хрипло спросил он.
— Право же, Митенька, неужто вам Белозерские про межкровные браки не объясняли?
— Объясняли конечно же! — возмутился Митя — уж не думает ли княжич, что в доме Кровной родни его не пускали дальше детской? — Что жену следует подбирать, чтоб ее Кровь усиливала родовую Кровь супруга в их детях. Или хотя бы сохраняла! Сильные Моранычи рождаются в браках с Морановнами, а также Внучками Живы или Даны.
— Жизнь и вода в любом союзе хороши. — вздохнул Урусов.
— Лельевны же, к примеру, или Огневны с Морановой Кровью в союз вступают неохотно, и дети рождаются малокровные. — Митя нахмурился, вспоминая — рассказывал дядюшка давно, а слушал Митя не слишком внимательно: в ту пору дела брачные его совершенно не занимали. да и сейчас казались скорее пугающими!
— Все верно, Митя, только ведь изредка бывает и так, что не жена в род мужа входит, а наоборот, супруг соглашается вступить в семейство жены. Для примера… только для примера! Предположим, что некий сильный молодой Мораныч обвенчается с Мокошевной, и даст согласие войти в ее род. Есть немалая вероятность, что и дети у него народятся неслабые, но по принадлежности к роду — уже с Мокошевой, а не Мораниной силой Крови. Сие, безусловно, порадует родню юной дамы и поднимет ее собственное значение в семье. С иной стороны, в другой семье и под другой фамилией у молодого Мораныча не будет нужды скрывать свою принадлежность к Кровным, и он сможет пользоваться Морановой Силой открыто и без препятствий. Особенно если первые пару-тройку лет после брака молодые не станут появляться в свете, чтобы не возбуждать излишнее любопытство. В деревню, к примеру, уедут. Мокошевны, с их домовитостью, деревню любят.