- Аленка… ты тут, дура, откуда? Вот где ты снюхалась с кузнецом!.. Вставай сейчас же, а то приколю заместо лисицы! - закричала Рысачиха на девку.
Но Аленушка, видимо, крепко спала, не ответила ни слова барыне и только голову на другую руку переложила.
- Аленка! - закричала еще громче Рысачиха и взмахнула кривой ножик над девкой.
Но не успела Рысачиха его опустить, высмотрев прореху у самого сердца Аленки, - кусты зашевелились, словно кого пропуская, пошел шелест по веткам и треск, и перед самыми глазами Рысачихи вдруг выставились саженные плечи, тележным колесом выкатилась могучая грудь, сверкнули глаза, как осенние молнии, и к плечам протянулись жилистые, словно веревками перевитые руки.
- Буркан, - выронила нож Рысачиха и закричала: - Люди.. лю…ди!.. По…мо…ги…те!..
ЖЕНИХИТут и в самом деле Рысачиха во сне закричала так громко, что сама от своего крика проснулась…
…В окна бил резкий после затянувшейся непогоды солнечный свет, веселые зайчики играли на медной ручке створчатой рамы, а за стеклом деревья расставились в белом пуху столь неожиданной белизны в первый миг пробужденья, что голые ветки казались картинным рисунком, отставшим с голубого полотна плывущего невдалеке за околицей по-зимнему тихого неба…
- Фух, какой страшный сон! - Рысачиха провела по волосам, рассыпанным по подушке, и схватилась за зеркало. - А ведь и в самом деле, сединки! Как это раньше я не замечала?.. Непременно надо будет сегодня же с князем покончить, а то ведь… вдруг на попятный?..
- Аленка! - закричала Рысачиха и дрогнула с последней мыслью голым плечом, с которого съехала за неспокойный сон кружевная рубашка.
Но никто на ее крик не появился.
- Аленка-а! - вышла из себя барыня, спуская с постели голую ногу и нащупывая на коврике туфли, но ни дверью нигде не хлопнут в ответ Рысачихе, ни на улице никто не проголосит, провинившись пред Савишной; тикают только в углу на камине часы да тревожно бьется под пышной грудью еще не пришедшее в себя после страшных снов сердце. - И в самом деле, разладилась девка! Выпороть надо… Ни разу еще не пороли!
Рысачиха соскочила с высокой постели и, не умываясь, накинула на себя из верблюдовой шерсти халат, забравши волосы в чепчик.
Выглянула барыня, чуть приоткрывши дверь, как бы желая застать Аленку врасплох, и в щелку, к большому своему удивлению, разглядела: на пороге в противоположных дверях, уставившись с недвижностью в сапоги, стоял Никита Мироныч и перебирал в руках заячью шапку.
- Мироныч, - откинула дверь Рысачиха, - ты что это тут столбом выставился? Кто тебя звал?
Никита Мироныч, по своему обычаю, ботнулся на пол и стукнул в него лбом, как на молитве.
- Прости, Христа ради, матушка барыня, без зова явился! Дела, матушка барыня, понудили… такие дела!
- Ну, ты с этими делами… не успела глаза раскрыть, а ты уж с делами… что они, дела-то твои, убегут?.. - недовольно проворчала Рысачиха, завязывая на халате шелковый пояс.
- Ждал, матушка барыня… когда вы проснетесь.
- Еще бы не легче: ввалился прямо в постелю. Ты последнее время тоже что-то лишнее начинаешь говорить… смотри у меня, Мироныч!
- Простите, матушка барыня… по простоте!.. По невиновности больше!
- Ладно… вставай… прощаю! Во-первых, где Аленка?..
- А эн она, сука, - сказал староста, подымаясь с полу и показывая рукой на окошко, - под самыми окнами у вас, стерва, на яблони удавилась…
- Что-о? - взвизгнула Рысачиха, подскочивши к окну и сразу от него отшатнувшись. - Да как она смела?..
- В жизни да смерти, говорится пословица, матушка барыня, один бог волен, - прошептал Никита Мироныч, перебирая шапку в неловких руках, которые ему всегда в присутствии барыни очень мешали.
- Ну, ты, пожалуйста, без этих пословиц! - оправилась барыня от испуга. - Прикажи немедленно снять и зарыть на Коровьем погосте… без отпеванья! Удавленников нельзя хоронить с молитвою по религии…
- Слушаю, матушка барыня, это точно, с веревкой на тот свет придешь, ни в ад, ни в рай не попадешь!..
- Вот что, Мироныч… кликни-ка Савишну… Вчера я малость велела ее попороть… небось глаза стыдно теперь показать старой дуре!
- Ох, матушка барыня, сколько раз я вам говорил да выговаривал, чтобы вы никого не пороли, меня не позвавши… хотя, конешное дело, порка не свадьба, и не зовете, так обида в этом небольшая!
- Ты что?.. Учить меня собираешься?! Да что ты, Мироныч? Савишну, говорю, позови!
- Нету, матушка барыня, Савишны больше!
- То есть как? - схватилась Рысачиха за ворот халата, из которого глядели на старосту белоснежные кружева и тонкой струйкой стекала с шеи барыни с маленьким крестиком сбоку золотая цепочка.
- Так, - собрал староста на лбу из морщинок гармошку, - запороли! Обрадовались егеря, что и ключница ввалилась в беду, и вместо трех палок… до последнего издыхания!.. Под палками и умерла, и язык вывалился на солому!
- Да я же сказала Хомке, что только три палки?.. - опустила барыня руки.
- Хомка до Марьи Савишны, матушка барыня, давно добирался! - стряхнул Никита Мироныч гармошку. - Говорит, клюшница у барыни первая наушница, это она, говорит, мешает мне высватать Аленку. Погоди, говорит, я заверну на голову хвост этой вороне!
- Мироныч, что же это такое? - присела барыня в кресло. - Не верится даже, чтобы из-за одной девки столько народу перемутилось! Позови Хомку, я ему покажу!
Никита Мироныч потупился опять в сапоги и не сразу барыне ответил.
- Да ты еще что? Позови, говорю, Хомку! Ключницу запорол… Да знает ли эта образина, что он со мной сделал? Кто у меня теперь будет рыжики разносолить, капусту шинковать и квасить?
- Да, была мастерица, - вздохнул Никита Мироныч, сам не понимая, с чего он в этот разговор так охрабрел перед барыней, - да теперь уж, как сами часто вы говорили, стала Савишна дура давишна!
- Сам дурак… Как ты смеешь?.. Позови немедленно Хомку! - вскочила барыня и замахнулась на старосту ручкой.
Никита Мироныч наклонил голову и не торопясь отвесил барыне поклон:
- Нету, матушка барыня… нету и Хомки!
- Что… о… о… о? Что ты еще говоришь?.. Да что ты, Мироныч, в уме?..
- В полном разуме, матушка барыня… Не хотел вам вываливать всего, без остачи, а то и в самом деле не поверили бы и, чего доброго, велели бы отпороть…
- Говори! - неистово закричала барыня.
- Слушаю, матушка барыня! Хомка, видите ли, как вышел после Савишны с конюшни, а ведь вы сами ему приказали выдавать на такой случай заливухи сколько захочет, вышел из конюшни и прямо к Буркану… разбудил его и давай над ним выхваляться: дескать, что, взял, кузнечьи мехи, что-о… выкусил?.. Не видать тебе Аленки как своего затылка… для меня у барыни устроили, дескать, даже смотрины… а тебя, хучь ты и Буркан, посадят на аркан, кузнечными гвоздями кормить будут… Ну, кузнец, конечное дело, слушал, слушал, а потом вышел, схватил дурака за заднюю ногу да и шарнул со всего размаха, раскачавши, об угол… Теперь у Хомки, лежит в съезжей, что голова, что творожная лепешка… родная мать не узнает!
- Буркан! - тяжело передохнула барыня во время рассказа старосты. -Словно чувствовала, что так будет! Связать! - опять закричала барыня. -Что мне теперь с этим народом делать без Хомки?.. Господи боже, да что же ж это такое?
- Связан, матушка барыня… связан… по рукам и ногам.. ужищами связан! Сам без поперечки в узлы руки просунул… вяжите, говорит, меня, православные, вяжите крепчее, не то такого еще натворю! Крепился, крепился, говорит, и на вот - не докрепился! Ну, да и у телеги, говорит, гуж лопает, не токмо что терпенье у человека!
- Связан?! Связан?! - обрадовалась Рысачиха. - Ужищами?.. Не вырвется?..
- Да что вы, матушка барыня?.. Такой тихий парень!.. Он и не думает рваться. Говорю, что сам дал связаться!..
- Заковать! Слышишь: заковать! Нагнать на ноги кольцо убийце!
- Слушаю, матушка барыня, слушаю, - поклонился Никита Мироныч, -говорится, годится опаска и в пост и в паску!..