–Не–е–е….. Готовить буду я. Иначе мы может, и умрем в один день, но быстро.
–Фу! Вы, батенька, циник.
–Знаешь, Фуф, давай–ка, оставим этот вариант на потом. Так сказать, для отступления на заранее подготовленные позиции.
–А, что он сказал?
Димка замялся,–Вообще–то он звонил не тебе, а мне. Хотел узнать какой у нас на юрфаке конкурс. Родственник у него в юристы решил податься. И все это во втором часу ночи. Прикинь!
–А ты?
–Ну, я… Да мне ночью подобные вопросики обычное дело. Разъяснил спокойно, у нас, мол, круто, каждый год не меньше пятидесяти на место. Но если поступать в непрофильный вуз, в любой, где юрфак есть, то проще. В пед, например, или в твою «текстильную лавку». Только «подробности» выяснить не у кого, потому как на текущий момент ты у матери, с визитом «доброй воли».
–А дальше что?
–Ничего. Он извинился и спокойной ночи пожелал. Чикса ты безбашенная! Чего все время в перпендикуляр лезешь? Не можешь жить спокойно, иди в каскадеры. Хоть какая–то от тебя польза.
–Ты чего орешь? На правах старшего что ли?
–На правах умного. Тебе же все по фиг.
Обиделся. Имеет право. Я та–а–а–кая свинья! Шлялась, бог знает где. На кладбище опоздала.
–Ди–и–и–м?–молчит,–Д–и–и–м?–бесполезно. Я осторожно потыкала пальцем в свирепую братскую спину,–Прости меня, пожалуйста,–голову повернул, а глаза недоверчивые,–Я не прикалываюсь, я серьезно. Прости.
–Я после его звонка до утра на измене просидел. То, что ты не у матери, стопудово. Наташка отпадает. Котов бы знал. На дачу рванула, так утром же на кладбище….. Хотя, от тебя всего можно ждать….
–Димочка, родненький, обещаю, больше не буду. Признаю, я эгоистка и сволочь.
–Дура ты малахольная. А башку, зачем в чернила макала?
–Чего плохо?
–Тебе идет. Но за просто так, ты бы на это не решилась.
Кладбище кончилось. За оградой, прямо от ворот начинался торговый ряд. Благообразные бабульки продавали мелкие ритуальные принадлежности и разнообразный сопутствующий товар. Живые и бумажные цветы, небольшие лопатки, грабельки, пластмассовые лейки, декоративную рассаду, были даже венки. В количестве трех штук, разного размера. Висели прямо на кладбищенских воротах. У входа на кладбище дежурили три тетки неопределенного возраста. Эти предлагали посетителям небольшие иконки, свечи и брошюрки церковного содержания. Одеты они были скромно, длинная юбка, кофта с длинными рукавами, на голове платок. Цвета серые неброские. Под праведниц «косят», а физиономии «сорок лет советской торговли». Кому горе неутешное, а кому хлеб с маслом.
Эх……..!
***
Не то чтобы мы в тот раз с Котовым помирились… Прощения, во всяком случае, никто не просил, на работе встретились, заговорили. Строго говоря, мы и не ссорились, скорее не сошлись во взглядах….. «на искусство».
Тем временем, к нам на практику пришли два парня и девчонка. Наташка тут же положила глаз на одного из новеньких, не всерьез, а так, дабы «квалификацию» не потерять. Неожиданно выяснилось, что он закончил ту самую спецшколу, где когда–то училась и я. Мы тут же начали вспоминать общих знакомых и наперебой рассказывать друг другу приколы и случаи из школьной жизни. Сережка в наши разговоры не лез, но когда мы в очередной раз заводили «а помнишь?», «а вот тогда….», я чувствовала, что это ему не особо нравится. Он словно ревновал меня. Не к парню, а скорее к отрезку биографии. К той ее части, о которой он мало чего знал, и где я жила отдельной неподконтрольной ему жизнью.
Но практика закончилась, и объект раздражения исчез. Буря утихла, так и не начавшись. Я купила суперскую бейсболку и прятала под нее свою «чернильную» шевелюру. Дни проходили спокойно и размерено, а вечерами мы частенько бродили по московским улицам. Маршрут начинался всегда одинаково, на «Манежную», потом в «Александровский», обойти Кремль и на «Красную», слушать куранты.
А ночевал он обычно у меня.
***
Однажды Князев пришел на работу сияющий, словно миллион выиграл. Кузина сразу же его в оборот взяла. Максик, а что случилась? Максим, а почему ты такой радостный? Тот таинственность на себя напустил, молчит, только улыбается загадочно. Полдня продержался, на больше его не хватило.
Оказалось дело в следующем, штатовская фирма, в которой его двоюродный работает, решила в Москве свой филиал открыть, под это дело ей сотрудники понадобились. Братец Максу отстучал, так, мол, и так, поди, туда–то и туда–то, подай бумагу. Два месяца предварительный отбор проводился, пока народ к основному тестированию допустили, и то всего тридцать человек. Потом этим тридцати еще раза три экзамен устраивали, в конце концов, осталось половина и Князев в том числе. Открывался филиал только в декабре, но держать такую новость в тайне, это не про Макса. Тем более что будущее начальство всех претендентов сразу же взяло в оборот, типа проверки на преданность, так что Князев, при первом удобном случае, сматывался с работы и мчался выполнять какие–то поручения. Мобильник у него звонил непрерывно, беседа чаще всего шла на английском, кроме того, у него появилась привычка постоянно сравнивать «как здесь и как там». О чем бы ни шла речь, о технике, о моде, о привычках, Макс нет, нет, да, и вворачивал «а вот у американцев……».