Вольтер. Орлеанская дева. Т.1. Париж. 1789. Титульный лист и фронтиспис с портретом автора. ГМУА.
Из Голландии Николай Борисович перебрался в Англию. «Туманный Альбион», англомания, наряду с галломанией, поклонением и обожанием всего французского, стало распространяться в русском обществе с середины 18-го столетия. Главными англоманами в России считались графы Воронцовы; один из них — Семен Романович, многие годы занимал пост русского посла в Англии и остался там жить даже после отставки, вплоть до последних дней своего долгого земного бытия — благо, что дочь нашла супруга английского лорда.
Конец марта, апрель и май — самое лучшее время года на Британских островах, где погода вообще редко радует путешественника. Эти месяцы — «сезон» — Николай Борисович провел в Лондоне и ближайших окрестностях столицы. Князя привлек ученый Оксфорд, где любознательный турист может немало почерпнуть для себя полезного.
В Лондон Юсупов прибыл 19 марта 1776 года. Уже на следующий день он был представлен к королевскому двору.[105] Среди новых знакомых князя оказался «веселый» Бомарше, как назвал знаменитого драматурга А. С. Пушкин. За пару месяцев, проведенных в одном городе и в одном обществе, у Бомарше и Юсупова сложились вполне приятельские отношения. Более того, уже два с лишним века существует не слишком достоверная, но милая легенда о том, что между князем и великим драматургом возникло соперничество, как водится, из-за некой особы. Юсупов, естественно, оказался более счастливым соперником. Как известно, Бомарше своим внешним обликом являл живое доказательство не существовавшей еще в те времена теории англичанина Дарвина о происхождении человека от обезьяны, тогда как князь слыл признанным красавцем. Ходил слухи, что Бомарше думал даже отравить счастливого соперника, но все кончилось благополучно.
В путешествиях Николая Борисовича неизменно сопровождал милый спутник — небольшой альбомчик в красном сафьяновом переплете, на котором золотом было оттиснуто:
«ALBUM AMICORUM
PRINCIPIS
DE YOUSSOUPOFF».
(Альбом друзей князя Юсупова).
«Сколько перевидал он этих его друзей! — восклицает А. В. Прахов, последний из исследователей, державших альбом в руках в начале XX века. — Дружеские строчки раскинуты по всему альбому в беспорядке, но если сопоставить их по годам, месяцам и дням, то в легком очерке возникает перед нами последовательность странствий нового Анахарсиса, „Anacharsidis reddivivi“, как называет его в альбомчике англичанин M. Maty»[106]. Матье Мати, назвавший Юсупова «воскресшим Анахарсисом», — выходец из стариной гугенотской семьи, эмигрировавшей из Франции в Англию. М. Мати считался известным франко-английским журналистом, издавал в Гааге «Revue Britannique».
К сожалению, сам А. В. Прахов как-то не потрудился разнести записи альбома в хронологическом порядке, а заодно и ввести их все в научный оборот, полагая исполнить этот замысел «как-нибудь потом». Альбом же после революции пропал… В советское время записи альбома единственный раз как будто бы по оригинальной рукописи воспроизводил академик М. П. Алексеев на страницах вышедшей под его редакцией монографии «Неизданные письма иностранных писателей XVIII–XIX веков»[107]. Академик авторитетно указал и место хранения альбома — «в Государственном древнехранилище в Москве». Однако сколько исследователи потом не искали драгоценного альбома, найти его после академика так и не смогли. Не исключено, что М. П. Алексеев не видел самого альбома, а воспользовался дореволюционной публикацией А. В. Прахова, указав при этом, что альбом хранится вкупе со всем Юсуповским архивом. Известный специалист по коллекциям Юсуповых Л. Ю. Савинская уже в наши дни сообщает, что «местонахождение „Альбома друзей князя Юсупова“ автору неизвестно»[108].
П. Бомарше. Автограф стихотворения в «Альбоме друзей» князя Н. Б. Юсупова. Репродукция из сборника «Юсуповский дворец».
Именно этот, пропавший в советское время княжеский альбом, украсил своим стихотворным произведением Бомарше. Автограф его опубликовал А. В. Прахов, благодаря чему оно доступно и в наши дни. Стихотворение несколько раз переводилось, но самый удачный перевод выполнил при первой публикации сам А. В. Прахов[109]. Трудно согласиться с мнением ученого, что это только стихотворная импровизация. Скорее всего, черновик для него писался еще дома. Воспроизведенная Праховым рукопись стихотворения очень графична. Бомарше явно старался выводить буквы, а не писал на скорую руку, пытаясь догнать вдохновение и рифмы, когда перечеркивания и помарки неизбежны. Николай Борисович гордился автографом, показывал его избранным знакомым, в том числе и А. С. Пушкину[110].
106
Сб. Юсуповский дворец. Ст. Прахова А. В. Происхождение художественных сокровищ князей Юсуповых.
107
Неизданные письма иностранных писателей XVIII–XIX веков. М.; Л., 1960. Издание Академии наук СССР.
108
«Ученая прихоть». Каталог выставки. Выскажу и свое предположение о возможном месте пребывания знаменитого альбома. Князья Юсуповы в эмиграцию, скорее всего, драгоценного альбома не взяли, иначе этим наверняка бы похвалился князь Феликс Феликсович-младший в своих мемуарных книгах. Часть Юсуповского архива, хранившаяся перед революцией в Юсуповском дворце в Петрограде, после ликвидации действовавшего в нем дворца-музея оказалась разделенной. Принцип этого разделения понять очень сложно, но в одном «бездонном» государственном хранилище в Москве оказались собраны остатки буквально всего и вся — в том числе и Юсуповского архива. Мне постоянно приходится работать в этих фондах, поэтому я не стану называть коллекцию — люди знающие и без того догадаются; как сказал Репетилов про графа Толстого-Американца: «Не стану называть. Узнаешь по портрету». Эти громадные фонды постоянно, но очень медленно обрабатываются, после чего в научный оборот вводятся документы, увидеть которые сторонние исследователи мечтают десятилетиями. Так что остается только ждать… Не исключено, что «Альбом» мог попасть в это собрание во время Великой Отечественной войны, когда часть документов из музея-усадьбы «Архангельское» вывозилась в эвакуацию. На самом деле (эти данные еще совсем недавно считались секретными, по понятным причинам) многие музейные ценности из Москвы осенью 1941 года увезти не смогли. Они оказались сложены в здании одной из закрытых церквей, обладавшей весьма толстыми стенами. Церковь и ныне располагается в центре города неподалеку от набережной Москвы-реки. После возвращения эвакуированных ценностей почти все, что находилось в этом храме, оказалось передано не на прежние места хранения, а централизованно в одно государственное хранилище. Таким образом, произошло разделение ряда единых фондов, основная ценность которых заключалась именно в их целостности. Сколько можно понять, определенная часть Юсуповского архива оказалась именно там. К примеру, видимо, из этого собрания недавно выставлялись визитные карточки Натальи Николаевны и Александра Сергеевича Пушкина, довольно беспардонно вырванные из большого альбома, принадлежавшего князьям Юсуповым. Сам альбом просто не влезал в витрину. Однако не все еще потеряно. С надеждой увидел я на полях рукописи книги слова: «Просим в РГАДА!» Это написал один из ученых-рецензентов из музея-усадьбы «Архангельское», прочитав данное обширное примечание. Так что можно верить в то, что при открытии новой экспозиции Большого дома в музее-усадьбе «Архангельское» муляжи самых интересных страниц знаменитого альбома займут в ней достойное место.