Вальдс внимательно посмотрел на постаревшего Олега и вдруг тихо спросил его:
— Как думаешь менять нас, великий князь?
Олег призадумался. Да, у Вальдса одна дочь, и та замужем за великим наследником. Но…
— Ты оставишь за собою что захочешь, — не долго думая, ответил Олег. — Ну, а в твою дружину главою поставишь того, кому больше всего доверяешь.
— А ежели княжич будет иметь виды какие-нибудь на мою дружину?
— Какие виды? — хотел было возмутиться Олег, но понял, что Вальдс прав: у Олеговых малых князей нет наследственных прав на владение своими дружинами и их землями, и надо обязательно эти права им предоставить, иначе какой же интерес подчиняться великому князю, который сидит далеко, в теплом городе, и знать не знает, каково им приходится в северных холодных краях. — Завтра, на трезвую голову, мы с тобой, Вальдс, обмозгуем все, да и права Ингваря надо четко обозначить, чтоб он не наломал дров без надобности, — согласился Олег и добавил: — И в первую очередь надо Новгород определить во всех делах.
— В каких это, ежели не секрет? — спросил Вальдс.
— В деле охраны северного края, сбора дани и управления. Вечевые сборища все еще шумят на Славянском холме-то, — пояснил Олег.
— Шумят иногда, но по делу! И у нас, во Плескове, шумят, но дурного, откровенно сказать, я там мало слыхал, — искренне заметил Вальдс. — Я бы не советовал никому замахиваться на вечевой сбор, — помолчав, проговорил Вальдс и посмотрел на нахмурившееся лицо великого князя.
— Ну, коли так… подумать надо, — ответил Олег. — А в целом, я думаю, те законы, которые бытовали у нас в Рарожье и которые перешли к нам от датского короля Фротона[69] вместе с его рунами, пока не нуждаются ни в добавлениях, ни в исправлениях. Как ты думаешь? — задумчиво спросил Олег Вальдса.
— Ну, я помню, еще твой отец, наш вождь Верцин, говорил, что Фротон соблюдал стремление всех народов к справедливости. Я думаю, законы рун Фротона должны жить вечно, ибо они создавались в землях наших предков, — уверенно заметил Вальдс и, спохватившись, спросил у Олега: — Значит, христианство не хочешь признавать, несмотря на договор с греками?
— Господа греки, зная о моей вере в Перуна, Святовита, Велеса и Радогоста, даже не заговаривали со мной о христианстве, — засмеялся Олег.
— А Айлан?..
— Я своего Бастарна на тысячу Айланов не променяю! A-а, хватит об этом! Пошли-ка кого-нибудь в медушку, у меня кубок что-то быстро опустел! — засмеялся Олег, наблюдая за беседой своих «Лучеперых» дружинников. «Как же решить вопрос с их земельным наследством? — озабоченно подумал он, глядя на их веселые, немного хмельные лица, выражавшие довольство радушной встречей с изборянами и плесковичами. — A-а! Пока Ингварь здесь, да Ольга внимает каждому слову моему, да и друзья не закрыли уши алмазами, скажу-ка я им все прямо в сей час», — решился он и потребовал тишины.
Все выжидательно замолкли, нетерпеливо Поглядывая на собирающегося с думами великого киевского князя.
— Я решил объявить вам именно сейчас о наследственных правах на дружину и ту землю, на которой стоят ваши городища и которая кормит вас. Никто отныне из великих князей не будет иметь права отбирать у вас ваши дружины и ваши земли, кои вы имеете полное право передавать по наследству своим чадам как по мужской, так и по женской линии! Свиток наследственных прав русских князей и бояр мы почнем вести нынче же, и я наказываю сыну первого великого князя Рюрика и моему наследнику, князю Ингварю Рюриковичу, блюсти в строгости наследственные права всех малых князей и их бояр, ибо без соблюдения сих важнейших прав не укоренится наша русьская государственность, вершиной которой является справедливая власть великого князя над малыми. Да будет тако! — завершил Олег, подняв кубок, и его «Лучеперые» троекратно подтвердили волю своего великого князя…
69
Фротон I, кораль Датский, по мнению норвежского летописца Торфея, был современником Христа; в морском сражении победил царя россов Траннона, взял его город в Ливонии — Роталу и Пелтиск (Полоцк) — столицу другого царя россов, Виспазия.