До переправы через Непру добирались три дня. За это время трижды встречались селения. Они были куда меньшими, чем Треполь, но там пришлось добрать то, чего, по мнению Словена, взяли недостаточно. Хазар при этом махнул рукой:
– Я потом расплачусь сам.
Словен больше всего беспокоился о топорах и оружии, а также о том, в чем нуждались ковали. Потому на возах везли тяжелые медные крицы, кто знает, где еще найдут медь. Остальное можно добыть самим.
Появление необычного обоза всколыхнуло селения больше долгожданной грозы. И хотя ни в одно обозники не заходили, только отправили людей за необходимым, из самих весей к кострам в первый вечер подсели сородичи, расспрашивали, дивились, качали головами. Кто-то насмешливо балагурил, кто-то завистливо ухмылялся, нашлись такие, что стали проситься в дорогу и сами.
Словен со всеми говорил терпеливо, но строго, никому ничего не обещал, напротив, пугал предстоящими трудностями. Но человек так устроен, что если чего захотел, то чужих советов попросту не слышит.
Наслушавшись разговоров, три семьи присоединились к обозу, зато две своих отправились в весь дожидаться, когда князь Хазар поедет обратно, чтобы с ним вернуться в Треполь. Что ж, вольному воля…
Утром третьего дня Рус, обернувшись, вдруг увидел, как от последней веси к ним по полю катится маленькая точка. Это, несомненно, кто-то бежал. Неужели что-то случилось?! Крикнув, чтобы его не ждали, догонит, Рус метнулся обратно.
Точка, кубарем катившаяся по косогору, быстро росла и оказалась… Славутой.
– Что?!
Именно семья Славуты осталась в последней веси. Неужели там что-то сотворили с трепольцами?!
Мальчик с трудом перевел дыхание:
– Я… с вами!.. Можно?!
– А мать с отцом?
– Они там… остались…
– Негоже без родительского согласия.
– Они… согласились… Мать недужна, не дойти. Отец бросать не захотел их с Улей…
– Точно отпустили?
Совсем выбившийся из сил малыш только кивнул. Его синие глазенки смотрели умоляюще и честно-честно.
– Ну, садись! – Рус подхватил мальчонку за шиворот и бросил позади себя на конский круп. Славута изо всех сил вцепился в одежду князя, чтобы не свалиться на скаку. «Как рак клешнями!» – подумалось Русу.
Он не стал гнать коня, опасаясь за мальчишку, но и ехать шагом тоже не годилось, в обозе небось волнуются…
Там действительно ждали, напряженно вглядываясь в приближавшегося Руса, но задавать лишних вопросов не стали. Рус спокойно ссадил Славуту, коротко бросив:
– Он с нами. Мать с отцом согласны. Поедет на моем возу.
Хотя воз Руса и был больше других набит именно кузнечными запасами, никто не возразил, он вправе решать, а мальчонка не такая уж обуза.
Славута, страшно гордый своей внезапной близостью к молодому князю, пристроился возле его волов и засеменил босыми ногами, стараясь не отставать. Таких мальцов с обозом шло больше десятка, князья понимали, что именно им и девочкам такого же возраста нужно помогать. Меньших несут на руках женщины, а вот этим приходится топтать дорожную пыль наравне со взрослыми. В игре мальчишки могут бегать с рассвета до заката, забыв об усталости, но просто идти скучно, и малыши быстро устанут.
Еще трудно женщинам, которые в тяжести, ехать на возу тряско, а шагать тяжело. Но и без них нельзя, где бы ни жил Род, без детей он обречен. И без тех, кто рожает детей, тоже.
Хотя Треполь совсем рядом с Непрой, решено идти сначала на полудень, там переправа легче. Это добавило больше двух дней пути, но выбора у бывших трепольцев не было.
Наконец впереди блеснула водная гладь без конца и края. Непра!.. За ней чужие земли. Нельзя сказать, чтоб совсем неведомые, всегда находились беспокойные души, что отправлялись на ту сторону. Возвращались не все, немало их сложило буйны головушки на дальних дорогах. Но те, кто добирался обратно, рассказывали, что там такая же степь, такой же лес… И звери, и птицы, и рыбы в реках…
Один этакий смельчак шел с обозом. Огула в молодости ходил, по его словам, аж до другой большой реки – Дона. Рассказывал, что за Непрой, сколько будешь идти на восход, все лес да степь, на полудень до самого моря тоже степь, на полуночь – леса, только густые и чудищ в них полным-полно, глубоко забираться нельзя. Но Огула никаких Рипейских гор не видывал.
Тимар объяснил, что горы Рипы за полуночными лесами, потому идти по ним все равно придется и с чудищами совладать тоже. Страсти, услышанные от Огулы, никого не остановили, каждый верил, что именно он дойдет, а если не он, так его дети. А ради этого стоило рисковать и побиться с чудищами. Кроме того, сам Огула с таковыми не встречался, а потому рассказывал осторожно, чтобы потом не стать посмешищем.