— Эти греки, что называют себя ромеями, об этом знают и теперь травят нас, желая, чтобы мы выродились, как римские правители, что под конец уже не могли произвести потомства, и наш народ под дурным управлением стал слабым и его можно было бы легко поработить.
— Это лишь слова… неправда… — прохрипел чуть оправившийся ромей. — Каждый может назвать себя гласом бога… Какие ваши доказательства…
Рус хмыкнул от прозвучавшей последней фразы, оборвавшейся от удара купцу под дых Славяном.
— Что ж, есть и доказательства. Отец, сравни свое здоровье со здоровьем любого другого человека сходного возраста, но который при этом не имел возможности пить ромейское вино, больше предпочитая ставленый квас или медовуху. Да вот хотя бы с кузнецом Титом, что при желании все еще может встать к наковальне и поработать молотом. Так ли слабы стали его члены, так ли больные его внутренности, так ли слабы его глаза… как твои. И еще, вспомни себя молодым, был ли ты раньше таким же гневливым и нетерпимым. Тоже спрашиваю и у вас, — посмотрел на соратников Пана, что так же увлекались питием ромейского вина в излишне больших объемах.
Каган, да и его свита — своеобразные постоянные представители крупнейших племен, нахмурились, призадумались и то, что они думали им сильно не нравилось. Если чего и у кого не было из перечисленных симптомов, то сила самовнушения такова, что они все это тут же прочувствовали и «вспомнили». Русу для этого даже не требовалось вводить их в состояние измененного сознания. Чистая психология.
— А что до потомства, — продолжил он, — то вспомни своих последних детей, моих бедных братьев и сестер: Милослава, Тихомира, Гасаву и других… они пострадали особенно сильно. Но, пострадали не только они, но и другие, в том числе и мы…
Рус кивнул на брата и сестру.
— Вспомни, как ты проявлял неудовольствие умственными способностями, моего старшего брата Беловода, как пенял за излишнюю жестокость Коману, как был недоволен порывистостью и нежеланием думать Истру и другим…
Рус мимоходом «пнул» своих соперников, глядишь и отложится у кого в сознании, что они… сильно порченые.
— А теперь вспомни отец, как много ты пил этого вина перед тем, как зачать тех, в ком потом так сильно разочаровался. И не был ли сдержан в питие, перед тем, как зачал тех в ком видел больше положительных и радующих тебя качеств?
«Типа меня», — мысленно хмыкнул Рус.
Вспомнить такое конечно вряд ли можно, но… тут снова играла чистая психология — если есть четкое объяснение произошедшего, то его принимают как данность, без лишних проверок и сомнений. Опять же сказывалась упавшая планка критичности восприятия информации каганом и его присными, кои тоже имели проблемных детей. Они конечно же тут же списали их поганый нрав на отраву, а не херовое, а то и вовсе отсутствующее как факт воспитание и возгорелись жаждой мести.
Ну и довлел факт того, что рассказчик сейчас не от себя говорит, а как бы озвучивает сказанное самим Сварогом.
Тут взревели ближники Пана, требуя крови купца. Кто-то даже бросился на него выхватывая кинжал, но Огнеслав смог его укрыть, объяснив:
— Все должно быть по закону! Мы будем его судить и он ответит за все перед нашими богами!
— Я не знал, клянусь! Я не знал! — вопил перепугавшийся купец, осознав, что дело пахнет керосином.
Рус кивнул Славяну и тот снова добавил Евагрию, и купец после еще одного удара уже ногой в живот снова заткнулся.
Сам каган рухнул обратно на трон схватившись левой рукой за область сердца.
«Не переборщил ли я? Как бы не окочурился, — с тревогой подумал Рус. — Сейчас это было бы несколько лишним и преждевременным».
— Отец! — к Пану бросилась Ильмера.
— Все хорошо…
Пан глубоко дышал, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла, и краснота залившее его несколько одутловатое лицо стала постепенно отступать.
— В яму его…
Заверещавшего купца тут же подхватили дружинники и поволокли прочь.
8
Следующие несколько часов изгоняя зловредных духов ворожила Джива, жрица богини Живы, отвечавшей за врачевание. Она что-то то бормотала, то завывала, делала пассы руками и воняла травяными дымовушками на конопляной основе. Конопля оказалась забористая, так что через некоторое время Рус начал подхихикивать над особенно смешными ужимками жрицы.
«Мн-да, с медициной тоже надо что-то делать, — уже на улице, после того как немного проветрил голову, с тоской подумал Рус. — На эффекте Плацебо далеко не уедешь…»
Конечно, были и действенные средства, то же маковое молочко для снятия боли или мед для обеззараживания ран, плюс живица, но это все ни о чем. Вот в чем хорошо разбирались эти жрицы, так это в ядах…