Выбрать главу

Ознакомившись с судьбой представительниц прекрасного пола в Русской Америке, молодой князь уже представлял свою невесту душой ново-архангельского общества. Да и список предместников позволял надеяться, что с новой должностью он сам достойно справится. Чем мы, Максутовы, хуже. То, что тринадцатым и последним морским офицером на посту Главного правителя Русской Америки станет он сам, зимой 1858/59 г., разумеется, не знал никто.

НОВО-АРХАНГЕЛЬСК

1859-1863

Столицей Русской Америки был порт Ново-Архангельск на острове Ситка архипелага Александра, лежащий примерно на широте Москвы. Градус туда, градус сюда. Все равно условия разные. На всем острове вряд ли нашлась бы хоть одна квадратная миля ровной поверхности. Основанный А. Барановым в 1804 г., имея русское население около полутысячи, он не мог претендовать называться городом. Но здесь, бесспорно, был центр русской торговли и колониальной администрации. Порт длительное время оставался самым дальним пунктом кругосветных плаваний российских кораблей.

Ко времени прибытия князя территории вокруг русской столицы в Америке оставались неосвоенными и все еще опасными. Ближайшие к Ситке местные индейцы-тлинкиты зарыли топор войны с русскими только двести лет спустя, т. е. в нашем веке. Чтобы не подумали, что это описка, повторим — в XXI в. Русские называли индейцев колошами из-за обычая носить палочку (колюжку), продетую в нижнюю губу. Тлинкиты называли русских «кускекуан» — «люди дальних облаков», «люди небесного горизонта».

Впервые европейцы описали окрестные воды в ходе экспедиции лейтенанта испанского флота Хуана Франсиско де ла Бодега-и-Ку-адра в 1775 г. на корабле «Сонора». Испанцы поставили католические кресты и попугали индейцев. Потом еще пару-тройку раз зашли в эти воды и практически оставили их навсегда. Проложить другие курсы испанцам помогли и англичане, и русские, и французы, и «бостонцы». В 1799 г. Император Павел I практически одновременно объявил войну Испании и утвердил Хартию, пожалованную РАК. Конец XVIII в. мог обернуться русско-испанской войной в районе архипелага Александра, единственного места в мире, где владения российского и испанского монархов хоть как-то могли соприкасаться. Позднее условная испано-русская граница в Америке будет перенесена с градуса 57-го на 37-й северной широты, в воды, где Бодега-и-Куадра оставил не только кресты, но и свое имя.

Первое русское поселение на месте Ново-Архангельска было основано в год создания РАК. И шли русские вовсе не по испанским картам. За Ситку пришлось повоевать. Михайловская крепость, разоренная индейцами, не была восстановлена. Ее место в Ново-Ар-хангельске называлось «Старая артель».

Многим пребывающим в Ситку впервые остров казался непри-. ступным и суровым. Но стоило войти в гостеприимную Ново-Архангельскую гавань, настроение путешественников стразу же менялось. До самых последних дней русского присутствия в Америке незамерзающая акватория архипелага сохраняла потенциал стать базой императорского военно-морского флота на Тихом океане. Как и Петербург, Ново-Архангельск был оставлен у самых российских границ и почти с такою же целью. Напоминал Ново-Архангельск и своего старшего брата город Архангельск. Тот город, что на Белом море, специально построили, чтобы торговать с невесть откуда появившимися англичанами. И еще для того, чтобы не допустить иностранцев к северным богатствам Руси, которые в эпоху Ивана Грозного уже смогли по достоинству оценить и свои, и чужие.

Впервые о Ново-Архангельске князю могли подробно рассказать Ф. Врангель, бывший здесь Главным правителем, или В. Завойко, побывавший в колониях во время двух кругосветных экспедиций. Может быть, с молодыми офицерами делился своими воспоминаниями об Америке командующий Черноморским флотом М. Лазарев, который когда-то усмирял индейцев пушками своего фрегата «Крейсер».

Князь Д. Максутов прибыл в Ново-Архангельск 1 сентября 1859 г., как подчеркнуто в официальных бумагах, «пассажиром на коммерческом барке». Для морского офицера быть пассажиром на судне всегда неуютно. Каким бы знатным пассажир ни был, согласно Морскому уставу, он не должен был стеснять своим пребыванием офицеров, «поелику они, отправляя должность и снося безпокойство, будучи на вахте, от непогоды и от усталости, требуют лучшего покоя и отдохновения». Не оставил Дмитрий Петрович на сибирском берегу и Адель с Констанцией. На берегу американском их встречал сам Главный правитель И. Фурухельм. Он опередил своего помощника более чем на два месяца и уже успел отпустить своего предместника Воеводского. Фурухельмы прибыли через Атлантику, преодолев по железной дороге Панамский перешеек, сменив два судна, американское и русское, уже в Тихом океане. Захватили они с собой и купленное в Лондоне пианино.

Прибывшие не могли не оценить красоты раннего индейского лета. На другом берегу океана этот сезон тоже называли летом, только бабьим. Сходившие на берег первый раз даже не догадывались, что достигли страны «вечной осени». Климат такой. Мягкие зимы и тоскливо-пасмурные летние месяцы не давали возможности назвать

--

зону архипелага Александра по-другому. Над городом нависала громада покрытого лесом вулкана Эчком (Эджкомб), служившая «лучшим и безошибочным указателем для всякого, даже не видавшего ее прежде мореплавателя». На эту гору можно было держать курс за десятки миль.

Городской ансамбль, казавшийся величественным с воды, при приближении распадался на фрагменты, терял единство. Д. Максутов еще в Петропавловском порту заметил, что если не поднимать глаза горе, т. е. не задирать голову, то местный пейзаж можно признать почти среднерусским. Но как только взор обращался на большие сопки и вулканы, превосходящие всякое воображение, становилось понятно, на каком краю света находишься. Здесь же для сохранения душевного равновесия нельзя было поднимать взгляд выше Замка Баранова — резиденции Главного правителя. Многократно перестраиваемый бревенчатый Замок стоял на скале Кеку-ре. Кекуром русские называли каменный столб или утес на берегу, а также скалу над водой у берега. Шкипера Соединенных Штатов называли скалу с Замком Главного правителя Punch Hill — Пуншевый холм, очевидно, в честь гостеприимных хозяев.

Замок венчал бельведер — круглая застекленная надстройка, в которой размещался маяк, видимый более чем на 10 верст. Он являлся практически единственным источником света в поселении в ночные часы. Над Замком развевался большой бело-сине-красный с орлом флаг компании. В России это сочетание цветов с 1858 г. стало вытесняться черно-желто-белым. Александр II ввел новый государственный флаг, оставив привычное бело-сине-красное сочетание торговому флоту. Все строения в городе были деревянными. Некоторые крыты железом, большинство же деревянной «черепицей» — дранкой. Стены строений приобрели устойчивую серость, которую в лирическом настроении можно было бы сравнить со старым серебром. В целом ничего неожиданного для российской глубинки. Такой населенный пункт органично бы вписался в финские или ладожские шхеры, губу Белого моря. Аян и Охотск были значительно хуже: меньше, грязнее, неуютнее. Здесь же были большие склады, казенные здания, бани, мастерские, верфь, маяк, хорошая пристань и что-то похожее на крепостные укрепления.

Церквей было целых три: православный Михайло-Архангель-ский собор, лютеранская церковь и отдельная православная церковь для индейцев — «колошинская». Если православный собор и люте-

«^Зарайская кирха соседствовали, то «колошинская» церковь была на противоположном от Замка конце поселения. Когда в 1855 г. индейцы напали на Ново-Архангельск, то они заняли эту церковь и использовали ее в качестве укрепления. В обычное же время колоши посещали церковь редко: посидеть, покурить. В целом в колониях было до 12 тысяч христиан. Число православных увеличивалось не только за счет прибавления в креольских и алеутских семьях, бывших, как правило, многодетными. Продолжалась миссионерская деятельность православных священников как в Ситке, так и в дальних селениях. С пребыванием князя помощником, а позднее и Главным правителем аляскинскую глубинку мерил шагами иеромонах Илларион. На Кенайском полуострове проповедовал игумен Николай. Появлялись православные миссионеры, имевшие одновременно русские и местные корни, как, например, отец Яков Нецветов. Этот подвижник возвратился в Ново-Архангельск из дальних приходов как раз к прибытию князя в колонии.