Выбрать главу

Рерик наметил себе крайнего викинга, самого сильного и, судя по всему, самого отчаянного; с остальными должны были справиться его товарищи.

Схватка была короткой и яростной. Привстав на стременах, Рерик, пользуясь более лёгкой, послушной саблей, чуть-чуть опередил противника, рубанув его с «оттяжкой на себя». Этим страшным и безотказным приёмом он овладел в совершенстве и пользовался в каждом бою.

Проскакав несколько шагов, он придержал коня и оглянулся. Увидел, что «его» викинг падал с раскроенным плечом. Рядом рубился с противником сакс. Наддав коленями коня, Рерик подскочил сбоку и полоснул по открывшейся шее врага. Тот покачнулся и стал заваливаться назад, нелепо размахивая руками.

В схватке был убит ещё один викинг, но двоим удалось прорваться к крытой тележке. Рерик увидел, как усатый с расплющенным носом норманн нырнул под полог, ловко вытащил наружу Ильву и воскликнул восторженно:

   — Ах, какая красивая девушка!

   — Быстрей! Быстрей! — стал сам себя подгонять Рерик, настёгивая плёткой коня. Он видел только этих двоих: викинга с расплющенным носом и герцогиню, изо всех сил сопротивляющуюся наглому и сильному мужчине. По топоту копыт определил, что следом скачут его товарищи.

Противник, увидев несущихся на них всадников, бросил Ильву и изготовился к бою, но что-то у него не ладилось: то ли был ранен, то ли конь чем-то был напуган и отказывался слушаться хозяина. На сей раз было равенство, трое против троих, но кони Рерика и его товарищей набрали скорость, они были умелыми наездниками, а норманны всегда сражались только в пешем строю и на коней сели случайно, в поисках добычи.

И тут случилось неожиданное: викинг с расплющенным носом вдруг дал плетей своему коню и помчался к месту, где сражалась основная группа воинов. Оставшиеся даже не успели оказать серьёзного сопротивления, как были изрублены на месте.

Рерик остановил коня и взглянул туда, где недавно кипел бой. Там всё было кончено. Норманны загнали саксов под берег и, судя по всему, готовились торжествовать победу. Помочь своим спутникам он ничем не мог, надо было спасать герцогиню.

Он подскочил к коляске, откинул полог. Ильва сидела в углу, прижав к губам край одеяла, и с ужасом смотрела на него.

   — Скорее! Ко мне! — крикнул он.

Ильва не двигалась, парализованная страхом.

   — Быстрее! Надо бежать! Иначе мы погибнем!

Но она замерла, видно, не понимая его слов.

Тогда он соскочил с коня, взобрался в коляску, вскинул её на руки. Помнил, что показалась она ему на удивление лёгкой, почти невесомой. Спрыгнул на землю, схватил за уздцы лошадь, которая оказалась ближе всех, кинул на неё герцогиню, сам вскочил на своего скакуна, и они помчались по берегу реки, подальше от страшного места.

Проскакав некоторое расстояние, оглянулся. Ильва сидела в седле, держась руками за гриву коня. Он несколько сбавил бег, поравнялся с ней и передал повод.

Их никто не преследовал. Наконец, крутой берег сменился пологим. Рерик взял влево, и кони вынесли их к воде. Они с Ильвой направились вниз по течению. Речка была неглубокой, только в некоторых местах вода доходила до колен лошадей. Рерик решил уйти по воде как можно дальше, хотя и знал, что всё больше и больше удаляется от Аахена и приближается к морю. Но только так можно было скрыть свои следы и оторваться от викингов, если они вздумают преследовать. Уже солнце поднялось над деревьями и стало сильно припекать, когда он выбрал просторную лужайку и они выехали на неё. Рерик помог Ильве слезть с седла, коней пустил покормиться и отдохнуть. Они сели на траву.

Ильва была в походной одежде — домотканой рубахе и широких штанах. Волосы её была растрёпаны, она машинально приглаживала их ладонями. Упорно глядела в землю. Наконец подняла на Рерика большие страдальческие глаза, разлепила спёкшиеся губы:

   — Что с нашими стало?

Он пожал плечами, не зная что ответить.

   — Уто погиб?

Рерик ничего не ответил.

Тогда она закрыла лицо ладонями, сквозь пальцы потекли слёзы, тело её стали сотрясать рыдания.

Рерик постепенно остывал от азарта боя и бешеной скачки, на смену им приходило чувство вины, нараставшее где-то в глубине души. Напрасно убеждал он себя, что был не в состоянии помочь Уто и своим спутникам, что не повинен в их гибели. Но тяжёлое, мучительное состояние подавленности всё властнее овладевало им.

Он встал, медленно прошёлся по лужайке. С той стороны стелилось просторное поле, с этой надвигался дубовый лес с высвеченными солнцем полянами. «Вот по нему мы и поедем в обратную сторону, — решил он. — Норманны не любят лесов, мы минуем опасное место, ну а там выедем на дорогу и доберёмся до ближайшего города».