Выступил вперёд человек средних лет, хорошо одетый — в шёлковую рубашку, добротные домотканые штаны и кожаные башмаки. Поклонился князю слегка головой, произнёс:
— Звать меня Божем. Занимаюсь тем, что ссужаю промысловым людям деньги под резу[10], — проговорил он взволнованным голосом. — Дал я год назад вот этому человеку (указал на мужика со всклокоченной бородой, в расстёгнутой рубашке) большие ценности, целых шестьдесят гривен серебра, а он до сих пор не отдаёт и неизвестно когда отдаст!
Толпа молча смотрела на князя. Рюрик спросил:
— Брал деньги у этого человека?
Тот кашлянул, проговорил хриплым голосом:
— Брал, князь.
— Почему не отдаёшь?
Тот помялся, ответил, глядя в землю:
— Так ведь нечем!
— А зачем занимал?
Мужик замялся, в толпе кто-то выкрикнул:
— Купец он!
— Это правда? — спросил Рюрик.
Мужик кивнул.
— У тебя же должно быть богатство от прошлой торговли. Куда ты его дел?
Мужик развёл руками.
Снова из толпы:
— Проиграл он!
— Что, действительно проиграл? — допытывался Рюрик.
Тот усиленно замотал головой в знак согласия.
— Та-а-ак! — Князь откинулся на спинку кресла, помолчал. Спросил уже спокойней:
— Значит, игрок ты. И сдержаться не можешь?
Мужик вдруг упал на колени и стал биться головой о землю, выкрикивая:
— Пропащий я человек. Сколько раз зарекался, сколько клятв давал! А пройду мимо игроков, нету никаких сил сдержаться! Перун-громовержец, за что мне такая напасть!..
В толпе наступило долгое молчание.
Наконец Рюрик произнёс:
— Если бы у тебя была несчастная несостоятельность, может, судно твоё в море потерпело кораблекрушение и затонуло, или на тебя напали разбойники, или случился пожар и сгорел дом вместе с богатством, то согласно русскому закону, я бы дал тебе срок в полтора-два года на выплату долга. Но у тебя другой случай. У тебя злостная несостоятельность. А за это полагается очень суровое наказание — отдача в рабство. Так что с этого момента ты передаёшься в руки кредитора и становишься его холопом!
Мужик медленно встал, отряхнулся, поклонился князю и побрёл за своим новым хозяином. Толпа молча расступилась перед ними. Скверно было на душе Рюрика, что пришлось начинать свой суд с такого тяжёлого дела и сурового приговора. Подавленно молчала и толпа, переживая за слабого духом купчишку.
— Ну, кто там ещё пришёл на мой суд? — с трудом выдавил из себя Рюрик.
Тут из толпы вынесли труп мужчины и положили перед крыльцом. Один из принёсших проговорил со слезами на глазах:
— Князь! Это мой брат! А убил его вот этот человек, и имя ему Болот! Хочу я, чтобы он заплатил виру[11], положенную по русскому закону!
— А что же, этот Волот отказывается платить штраф за убийство? — спросил Рюрик.
— Отказывается, князь!
— Почему?
— А спроси его сам!
— Хорошо, спрошу. Подойди поближе, Волот.
Вперёд вышел здоровенный, угрюмого вида мужчина, с длинными толстыми руками, стал молча глядеть на князя.
— Это ты Волот?
— Я самый.
— Правду на тебя показывают, что ты убил этого человека?
— Правда.
— За что ты лишил его жизни?
— За надо!
— Расскажи.
— Так он забрался ко мне в сарай и хотел увести коня!
— И ты его застал?
— Конечно. Он уже уздечку на него надел, вот-вот увёл бы!
— Та-а-ак… — Рюрик побарабанил пальцами по подлокотникам кресла, а потом произнёс решительным голосом:
— По русскому закону, если вор пойман на месте преступления, то его можно убить, как пса!
— Стало быть, я прав, — сказал Волот, повернулся спиной к князю и направился в толпу.
— Нет, не прав! — закричал брат убитого, раскинув руки и стараясь таким образом задержать Болота. — Врёт он! Бессовестно врёт!
— Говори, что надумал сказать, — распорядился Рюрик.
— А то хочу доложить, что жив был мой брат ещё утром. Пришёл я в дом Болота утром, он был ещё жив!
— А зачем ты явился в его дом?
— Чтобы брата спасти от смерти!
— Как же тебе удалось узнать, что он попал в беду?
— А так! Соседка Болота прибежала и сказала, что слышала всё, как моего брата тащили из сарая в дом!
— Это правда? Где эта соседка? Ты привёл её к моему крыльцу?