В заключении следует сказать о потерях русскими артиллерии под Конотопом. В шанцах под городом были оставлены одна тяжелая мортира и несколько полевых пушек, которые Трубецкой не смог вывезти при отступлении от города. Неизвестный автор «Авиз из табора» Выговского записал, что когда казаки и татары пришли к Конотопу «московиты из трех таборов сделали один, окопавшись, но покинули в своих окопах свою очень мощную мортиру и иные пушки, которые на земле лежали, тоже большие. Оставили также ядер 600 и 100 гранат…»[175]. Сам Выговский сообщает, что Гуляницкий совершил вылазку из Конотопа, захватив «три мортиры, среди которых одна страшно большая, четыре пушки, а также двенадцать возов с ядрами и провиантом»[176].
Непосредственным наиболее тяжелым следствием поражения Трубецкого явилось разорение татарами пограничных русских уездов. Однако русская армия не была разгромлена. Понеся серьезные потери в коннице, Трубецкой принял решение об отступлении от Конотопа к Путивлю. При этом он располагал значительными силами для продолжения борьбы.
Казнь русских пленных и отступление к Путивлю
29 июня — 10 июля
На утро после битвы хан приказал привести к себе пленных русских воевод. Мухаммед-Гирей не был воином. Князь Семен Романович Пожарский, отличавшийся богатырским сложением, увидев невзрачного и трусоватого «крымского царя», выказал к нему свое полное презрение.
Согласно Величко, если конечно данный факт имел место, князь оскорбил Мухаммед-Гирея, «выбранив хана обычаем московским», и плюнул хану в глаза[177]. Хан тут же приказал отрубить Пожарскому голову. Оскорбление врага в то время было не столько грубостью, сколько вызовом, свидетельством доблести героя. До наших дней дошла «Песня о гибели Семена Пожарского»[178], в которой речь князя перед ханом напоминает слова былинного богатыря Ильи Муромца, обращенные к Калину-царю.
В песне нет ни слова о казаках Выговского, а противниками русских выступают крымские татары и другие восточные народы. Впрочем, как видно из анализа источников, Пожарский под Конотопом действительно сражался с крымскими татарами и ногайцами, а не с украинскими казаками.
«Новгородский хронограф» повествует о том, что Пожарский стал обличать «варварское богомерское житие» хана. Той же царь повеле его всячески томлении от православноыя веры отогнати и в свою бусорменскую веру привести. Той же князь крепце царя обличаше, яко ж крепкий адамант, прещения и мечения ни в чем не устрашися, крепце пострада, и положивый душу свою за церкви божия и за благочестие великого государя и за православную християнскую веру и за все православныя християне»[179].
Сотник Нежинского полка П. Забела позднее рассказывал русским о том, что «окольничие воеводы князь Семен Романович Пожарской да князь Семен Петрович Львов под Конотопом на бою взяты живы и приведены к хану, и хан росспрашивал окольничего князя Семена Романовича по татарской побой (погром им татар на Дону в 1646 г. — И.Б.), а про какой побой, того неведомо, и окольничей Князь Семен Романович хану говорил противно, и изменнику Ивашку Выговскому измену ево выговаривал при хане, и за то хан окольничего князя Семена Романовича велел перед собою казнить, а окольничего князя Семена Петровича Львова хан возит с собою скована»[180].
Согласно показаниям русского толмача Терентия Фролова, бывшего очевидцем казни Пожарского, князь был убит по приказу хана за то, что он, войною «в прошлые годы приходил з государевыми ратными людми под Азов на крымских царевичей». По словам Фролова, «окольничего и воеводу князь Семена Романовича Пожарского срубили при нем» и многих людей, которые «взяты на том бою посекли после»[181]. Говоря о «прошлых годах», Фролов имел в виду тот же поход 1646 года, когда Пожарский погромил на Дону крымских царевичей.
Вряд ли только это обстоятельство могло стать причиной казни. Скорее всего, рассказ о дерзком поведении Пожарского перед ханом соответствует истине, и именно оно стало поводом для расправы над ним. Впоследствии визирь Сефер-Газы-Ага говорил русским послам, что князь Пожарский угрожал хану походом на Крым[182]. По словам Фролова, казнили всех пленных, в живых оставили только князя Львова, «да иных государевых людей дворян и жильцов человек с пять».
Весь командный состав и многие рядовые воины были казнены по приказу хана утром 29 июня. Это следует из сообщения полковника Г. Каплонского, который написал, что «князя Пожарского, князя Львова Семена, Бутурлиных дву и многих началных бояр на завтрее головы порубили»[183].
175
176
Археографический сборник… С. 115;