— Жив? — Открыл я глаза и с визгом подскочил вверх. По мне ползали тысячи насекомых, укрыв словно одеялом. Многоножки, черви, скарабеи и другие твари. Их было очень много. Очень! Всё пространство было заполнено ими, ползущими по своим делам и не обращающим на меня ни малейшего внимания.
Наконец догадался оглядеться. Куда это меня перенесла та зверюга, интересно? И зачем?
Я находился в чудовищном по размеру пузыре воздуха, что очевидно находился в недрах болота, на неизвестной глубине. Если поднять взгляд к небу, то видно, как об упругий шар ударяются диковинные рыбы, со светящимися глазами или усиками, стремящимися попасть внутрь.
— Невероятно, — не мог я отвести взгляд, забыв, зачем здесь нахожусь. В одном месте скопилось уж слишком много этих водных позвоночных животных, чем они привлекли к себе внимание врага. Огромная акула врезалась в эту стаю, проглотив их за раз и ударяясь своим километровым телом о пузырь, что пошел волнами. Я не устоял на ногах. Целое землетрясение вызвала, вновь поднялся я, стряхивая с себя раздавленных жуков, что жалобно пищали. Стало как-то не по себе.
Вдалеке что — то мигнуло. Ещё раз. Вот и ориентир. Пойду — ка гляну, осторожно обошел я красное пятно, что осталось от моего падения. Там уже копошились другие жучки, что не поедали сородичей, а помогали им встать, подставляя плечо. Подсобляли уйти из проклятого места и великана, что убил тысячи их сородичей.
Было бы логично предположить, что если взглянуть вниз, то увидишь то же, что и сверху. Рыб, что бьются в пузырь, но нет. Под ногами была земля. Чернозём, из которого росли растения и грибы. Только вот грибы те были настоящими гигантами, как раз зашел под купол такого я, подняв голову.
— Белый, — понял по шляпке. Вся ножка была в дырах, подошел поближе и, вскрикнув, отскочил. Из отверстия выполз червяк с руку, что посмотрел на меня своими бельмами глаз и уполз обратно, шурша и поедая лакомство. Живот заурчал. — Кушать хочется. — Пожаловался я ему. Эх…
Путь выдался не близким. Чего я только не видел по пути! Странное место, где все перевернуто с ног на голову. Ну, вот зачем стрекозам рыть норы? Или светлячкам строить термитники, что шатаются на ветру, как желе и того и гляди упадут? Странное, не то слово.
Голову в очередной раз прострелило болью. И чем ближе я приближался к манящему свечению, что горит вдали, тем чаще это происходит, словно отпугивая меня. Не желая видеть рядом с собой. Боль всё нарастала. Я не видел куда шел. Глаза закрыты. Из носа капает кровь. Ноги подгибаются. Слабость жуткая и тут как рукой сняло! Постоял, прислушался и не смело открыл глаза.
Передо мной была поляна, в центре которой горел костёр. Рядом, на поваленном дереве и спиной ко мне — сидела женщина, с длинными волосам, до самой земли. В воздухе висел запах корицы.
— Привет? — Открыл я рот, не смело здороваясь с её спиной.
— И тебе не хворать. Садись, — указала она на противоположную от себя сторону, где как по волшебству материализовался пенёк, в форме стула. Обойдя её по широкой дуге — уселся, вглядываясь в слишком правильные черты лица. Слишком! Не человеческие… — Гадаешь, кто я? — Спросила она.
— Хотелось бы знать, — кивнул я головой, стараясь не смотреть в слишком большой вырез платья, что не скрывал, а подчёркивал. Перед глазами встала моя Танюша. Всякое желание пропало.
— Ты зовешь меня маткой.
— Ммм…не похожа, — улыбнулся я и сосредоточился. Здесь что — то не так. Все чувства кричали, что я в смертельной опасности.
— Уж поверь на слово, мальчик.
— Мальчик? — Разъярился я так, что в глазах задвоилось. Одно изображение показывало красивейшую женщину, что мило со мной беседовала, а другое мерзкого паука, что был ростом с меня. Он вцепился мне в глотку, выкачивая из меня жизнь. Псевдо матка продолжала что-то болтать, но я не слушал. Надо выбираться.
Руки не двигались. Всё тело онемело. Я не мог оттолкнуть тварь, что медленно убивала меня, качая из меня кровь, знания и силу. Так далеко зайти и умереть. Не этого я хотел.
— Не этого, — закапали слёзы из моих глаз. Сдерживаться не было сил. Я устал. Очень устал.
Бесславная гибель, стал я вновь прокручивать в голове воспоминания, одно за другим, не замечая, как в груди нарастал жар, что превратился в настоящий огонь, вырвавшийся из меня и поглотивший верещавшую скотину, что попыталась отскочить, но нет. Мои руки притянули её к себе, вжав в грудь. Я чувствовал, как паук агонизирует, отдавая мне моё и своё. Сила стража души мира переходила ко мне. Людские слёзы были для него как кислота, а воспоминания о счастливых днях, рождении сына, любви, как атомный взрыв. Ещё миг и всё. От паука не осталось ничего, а рядом со мной светился висящий в воздухе кристалл, что светил тёплым, жёлтым светом.