Шило пожала плечами.
– Альбом с фотографиями точно имелся. Там есть одна карточка – мне на ней семнадцать лет. Я на ней точь-в-точь как ты!
Шило засмеялась и обняла Нину.
– Я ведь как пригляделась к тебе в трамвае, так и обомлела: во, думаю, как на меня похожа!
– Погоди! – отстранилась от нее Нина. – Ты знаешь, где зарыт клад?
– А то! – восторженно заорала Шило. – Как войдешь во двор, отсчитывай пятый кирпич на стене справа. Там будет выбоина: это Мишка бросал подковы и кусок кладки отбил. Копать надо под ней – прямо у стены. Только я туда не пойду – там черти водятся.
– Какие черти?
– Те, что меня из окна выкинули.
– Так это десять лет назад было!
– Не пойду! Ты, если хочешь, сама иди – я тебя провожу до места.
– У меня верхней одежды нет.
– Я тебе дам твою шубку поносить. Слушай, если ты наш альбом с фотокарточками добудешь, я тебя вовек не забуду. Вот ей-богу, что хочешь для тебя сделаю! Мне бы хоть одним глазком на моих посмотреть!
В ту ночь Нина не могла уснуть. А вдруг это ее шанс на спасение? Если клад действительно существует, возможно, в нем сохранились какие-нибудь ценности: их можно будет продать и на вырученные деньги вернуться в Шанхай, а потом вернуть Шило долги.
Но кто знает, что сейчас происходит в бывшем особняке Бремеров? Может, там устроили отделение милиции или еще что похуже?
Шило сходила на разведку в Петровский переулок.
– В наш дом въехала какая-то контора, – сказала она Нине. – Правда, вывески никакой нет; ни собак, ни дворника не держат, зато в каретнике имеется автомобиль.
Вечером она принесла Нине китайскую шубку и короткую саперную лопатку.
– Глянь, что я у наших гробокопательниц раздобыла! У них сейчас плохо идут дела: они ходят на городские кладбища, но там одних голодранцев хоронят – у них даже золотых зубов нет. Давеча наши бабы специально на похороны к одному комиссару пошли: удостоверились, что он в гробу в сапогах лежит, вскрыли могилу – а сапогов-то и нету! Кто-то уже прибрал.
Нина не представляла, как она полезет в чужой двор – ведь это грех! Но после переделки церковных облачений ей уже нечего было терять: с таким послужным списком все равно в рай не попадешь.
– А если меня поймают? – заранее ужасалась она.
– Подумаешь! – фыркала Шило. – Милиционеры решат, что ты воровка, и вернут тебя в наш исправдом. А ты и так тут сидишь.
В случае успеха Нина решила не возвращаться к Федору Степанычу и перед выходом переоделась в платье, перешитое из темно-серой рясы и украшенное бархатными бордовыми вставками. Смешно – она отправлялась копать клад в наряде, больше подходившем для вечеринок с коктейлями, но ей было жалко оставлять такую прелесть проституткам. Это было ее лучшее швейное творение.
С наступлением темноты Нина и Шило отправились в Петровский переулок. Начался снегопад; кругом не было ни души, а в окнах – ни огонька: на счастье кладоискателей во всем квартале отключили свет.
– Вот он, мой дом! – сказала Шило, показывая на недавно отремонтированный особняк напротив театра Корша. – Видишь окно во втором этаже? Это моя спальня. Интересно, кто ее нынче занял? Все-таки хорошо, что сюда подселили учреждение! Квартиранты бы мигом все испоганили.
Нина согласно кивнула. Пролетарии, набившиеся в барские особняки, переделывали их под собственные вкусы, нимало не заботясь об архитектуре, и в Москве сплошь и рядом встречались дома с изуродованными фасадами: окна закладывали кирпичом, балконы разламывали, а в форточки выводили трубы от печек-буржуек.
Шило потянула Нину за рукав.
– Пойдем, я покажу тебе, где лучше всего перелезть через ограду. Там, с другой стороны забора, стоит поленница – по ней можно забраться наверх, а оттуда спрыгнуть во двор.
Нина в сомнении посмотрела на нее.
– Может, все-таки вместе пойдем?
– Ну что ты опять начинаешь?! – надулась Шило. – Я ж тебе объясняла!
– А если я ничего не найду?
– Найдешь.
– А если меня застукают?
– В рыло лопатой дашь, и вся недолга!
«Боже, что я тут делаю?» – подумала Нина.
Шило помогла ей взобраться на заснеженную поленницу.
– Ну, Никола Угодник, не выдавай! – сказала она, перекрестив Нину. – Как выкопаешь клад, позови меня, и я тебя вытащу.
Нина чувствовала себя Алладином, которого злой волшебник отправил в пещеру чудес за лампой.
Она спрыгнула в сугроб, а следом через забор перелетела саперная лопатка.
Двор оказался на удивление маленьким, снег не был расчищен, и только у каретного сарая темнели полосы от автомобильных шин.