Териса разлила суп по тарелкам. Нина попробовала ложечку: о, господи – настоящий новоанглийский клам-чаудер! Хрустящие тонкие сухарики, свежая зелень… Ради такого удовольствия стоило немного поиграть в самозванку! Как ни крути, но громкий титул Шило обеспечивал кое-какие привилегии.
Нина показала Оскару на деревянные панели под потолком.
– Видите ангелочков? Это я и мои братья. Мама приказала вырезать наши портреты из дерева: это Миша, а там – Илья и Антон. – Нина называла ангелочков наугад: кто ж знает, кто из них кто?
Оскар смотрел на нее со смешанным чувством удивления и недоверия.
– Где вы жили все это время?
Нина на ходу сочинила трагическую историю о том, как после революции она долго скиталась по стране и в конце концов решила уехать за границу.
– Меня здесь ничего не ждет, – горестно произнесла она. – Мне нужны деньги и документы, и поэтому я выкопала мою коробку.
– Да, я понимаю, – кивнул Оскар.
Вроде все шло так, как надо.
«Я немного пококетничаю с ним, а потом попрошу у него в долг, – подумала Нина. – Что ему стоит ссудить меня деньгами? При его-то богатстве!»
После ужина Оскар велел Терисе разжечь в библиотеке камин и подать бутылку вина и пару бокалов.
Нина обрадовалась: это был хороший знак!
Войдя в библиотеку, она направилась к окну. Как и говорила Шило, снизу в подоконнике был устроен крохотный тайник, закрытый дощечкой. Нина сдвинула ее и вытащила из расщелины несколько окаменевших от времени конфет в серебристой обертке.
– Угощайтесь! – сказала она, протягивая их Оскару.
Он рассмеялся.
– Ого, антикварные леденцы!
У него были неестественно белые, будто фарфоровые зубы. Сколько ж могли стоить такие коронки? Ведь они наверняка были гораздо дороже золотых!
– Выпьете со мной? – спросил Оскар, открывая бутылку. – Вину, в отличие от конфет, выдержка идет только на пользу.
Они чокнулись и выпили за Нинино здоровье. Она совсем приободрилась и все-таки не удержалась от вопроса:
– Скажите, кто вы такой?
– Красный капиталист, – отозвался Оскар. – Когда в России был голод, я привез сюда из Америки полностью оборудованный полевой госпиталь и консервы на шестьдесят тысяч долларов. За это советское правительство предоставило мне концессию, и теперь у меня своя карандашная фабрика на Дорогомиловской заставе.
Нина уже ничего не понимала. Основой основ большевистской политики была борьба с капитализмом – как же они разрешили американцу владеть фабрикой в Москве?
Видя Нинино замешательство, Оскар рассмеялся.
– Большевики хотят построить общество нового типа, но у них нет технических специалистов, потому что все они либо разбежались, либо погибли во время войны. Восемьдесят пять процентов населения СССР живет в деревне и половина из них не умеет читать и писать. Так что первым делом стране нужны карандаши и перья, чтобы бороться с неграмотностью. Вот для меня и сделали исключение.
– И вы не боитесь, что однажды у вас отберут фабрику? – удивилась Нина.
– Не надо путать политику и пропаганду, предназначенную для простого народа. Вы, наверное, заметили, что большевистская пресса в основном нападает на англичан, французов, поляков и китайцев, а Соединенные Штаты напротив ставятся в пример – как образец модернизации и деловой хватки. В Кремле сидят отнюдь не идиоты, и там прекрасно понимают, что для восстановления промышленности им потребуются тесные контакты с США. Европа до сих пор не оправилась от Мировой войны, и технологии и долгосрочные кредиты можно добыть только в Америке. Успех моей фирмы – это залог того, что в один прекрасный день Вашингтон признает СССР и создаст здесь свое посольство. А как только это случится, сюда потекут иностранные инвестиции.
– Кажется, вы гений дипломатии, – в восхищении произнесла Нина.
Оскар пожал плечами.
– Просто у меня есть чутье в бизнесе. Я заработал первый миллион, когда мне было девятнадцать лет.
Они сидели на диване и разговаривали. Нина совсем разнежилась – то ли от тепла и уюта, то ли от прекрасного итальянского вина. Все-таки одно из главных удовольствий в жизни – это беседы с умным человеком, который к тому же смотрит на тебя с явным интересом.
Думать о будущем, даже самом ближайшем, совершенно не хотелось, но, тем не менее, Нина поглядывала на часы на каминной полке: уже было глубоко за полночь. Хорошо бы Оскар разрешил ей переночевать в его доме! Ведь не выгонит же он ее на улицу? Нина несколько раз аккуратно намекнула ему, что ей некуда идти.