– Разносят? Что же они разносят?
– Запахи, добрый Вама.
– Запахи? Какие запахи?
– Запахи… гм… гм… запахи, в общем, фекальных масс.
– Чего?.. А! Да. Ну да. Ну конечно. Вполне может статься, Я об этом позабыл, к ним попривыкнув.
– Могу ли я спросить об их источнике?
– Они вызваны продуктами дефекации, Кабада.
– Это я понимаю. Меня, скорее, интересует, почему они тут, эти запахи, а не как и откуда взялись.
– Потому, что в задней комнате у меня стоят ведра, наполненные вышеозначенным веществом.
– Да?
– Да, Я сохраняю там все, что производит моя семья, – вот уже восемь дней.
– Для чего, достойнейший Вама?
– Не слышал ли ты о такой штуковине – поистине чудесной штуковине, в которую оные массы испускаются – в воду, – а затем дергаешь за рычаг, и с громким ревом все это уносится под землей далеко прочь?
– Я слыхал какие-то россказни…
– Это все правда, чистая правда. Такая штуковина и в самом деле существует. Изобрел ее совсем недавно один человек, имени которого упоминать я не стану; состоит она из большущих труб и сиденья без дна – или, скажем, без крышки. Это самое удивительное открытие нашей эпохи – и через пару-другую месяцев оно будет у меня!
– У тебя? Подобная вещь?
– Да. Она будет установлена в крохотной комнатенке, которую я пристроил сзади к своему дому. Я, пожалуй, устрою в ее честь обед и приглашу в этот день всех соседей ею воспользоваться.
– Воистину удивительно все это – ты так любезен…
– Таков уж я…
– Ну а… запахи?..
– Исходят от ведер, в которых я держу эти массы до установки новшества.
– Но почему?
– Я бы предпочел, чтобы мои кармические записи гласили, что я начал пользоваться ею восемь дней тому назад, а не через несколько месяцев. Это будет свидетельствовать о стремительности моего прогресса в жизни.
– А! Теперь я вижу всю мудрость твоих поступков, Вама. Я бы не хотел, чтобы сложилось впечатление, будто мы стоим на дороге у человека, стремящегося продвинуться вперед. Прости, если так показалось.
– Прощаю.
– Твои соседи по-настоящему любят тебя – с запахами и всем прочим. Когда достигнешь более высокого положения, вспомни о нас.
– Естественно.
– Такой прогресс, должно быть, дорого стоит.
– Весьма.
– Достопочтенный Вама, мы станем находить в атмосфере этой удовольствие, со всеми ее пикантными предзнаменованиями.
– Я живу лишь вторично добрый Кабада, но уже чувствую на себе перст судьбы.
– Да, я тоже его чувствую. Поистине, меняются ветры времени, и несут они человечеству много чудесного. Да хранят тебя боги.
– Тебя тоже. Но не забудь и благословения Просветленного, которого приютил мой троюродный брат Васу в своей пурпурной роще.
– Как могу я? Махасаматман тоже был богом. Как говорят, Вишну.
– Лгут. Он был Буддой.
– Добавь тогда и его благословение.
– Хорошо. Всего тебе доброго, Кабада.
– И тебе, достойнейший.
Яма и Кали вернулись из свадебного путешествия на Небеса. Прибыв вместе с Вишну на спине птицы по имени Гаруда, не теряя ни минуты, все втроем проследовали они сразу же в Павильон Брахмы. В Саду Наслаждений встречали их Шива и Ганеша.
– Послушайте, Смерть и Разрушение, – обратился к ним Ганеша, – Брахма мертв, и никто, кроме нас пятерых, об этом не знает.
– Как это произошло? – спросил Яма.
– Вроде бы его отравили.
– А что, вскрытия не было?
– Нет.
– Тогда я займусь этим.
– Хорошо. Но сейчас намного важнее другое.
– Что же?
– Имя его преемника.
– Да. Небеса не могут оставаться без Брахмы.
– Вот-вот… Кали, скажи мне, как ты относишься к тому, чтобы стать Брахмой – златоседлым и среброшпорым?
– Я не готова…
– Тогда начинай об этом думать, да поживее. Ты кажешься самым подходящим кандидатом.
– А владыка Агни?
– Его рейтинг заметно ниже. Он, похоже, не такой ярый антиакселерист, как мадам Кали.
– Я понимаю.
– И я…
– Ну, в общем, он замечательный бог, но не из великих.
– Да. А кто мог убить Брахму?
– У меня нет ни малейшей идеи. А у тебя?
– Пока нет.
– Но ты же отыщешь его, Владыка Яма?
– Ну да, приняв свой Облик.
– Вы, наверное, хотите посовещаться.
– Хотим.
– Тогда мы сейчас оставим вас наедине. А через час мы все вместе обедаем в этом самом Павильоне.
– Хорошо.
– Хорошо.
– Пока.
– Пока.
– Пока.
– Леди?
– Да?
– Со сменой тела автоматически свершается и развод, если только не было подписано продление брачного контракта на новый срок.
– Да.
– Брахма должен быть мужчиной.
– Да.
– Откажись от этого.
– Мой Господин…
– Ты колеблешься?
– Все это так неожиданно, Яма…
– И ты хоть на секунду задумываешься, не принять ли это предложение?
– Я должна.
– Кали, ты мучишь меня.
– Я не хотела.
– Я требую, чтобы ты отказалась от этого предложения.
– Я полноправная богиня, а не только твоя жена, Господин Яма.
– Что это значит?
– Я сама решаю, что мне делать.
– Если ты согласишься, Кали, то между нами все кончится.
– По всей видимости…
– Почему, во имя Риши, они так ополчились на акселеризм? Он же не более чем буря в стакане воды.
– Должно быть, они ощущают потребность быть против чего-либо.
– А почему ты собираешься встать во главе этого?
– Не знаю.
– Может быть, моя дорогая, у тебя есть особые причины быть антиакселеристкой?
– Я не знаю.
– По божественным меркам я молод, но много раз слышал о том, что герой, с которым прошла ты по этому миру в его ранние дни, – Калкин – был не кто иной, как все тот же Сэм. Если у тебя были причины ненавидеть своего давнишнего Господина, а им взаправду был Сэм, тогда я понимаю, почему они вербуют тебя против движения, им начатого. Правда ли это?
– Может статься.
– Тогда, если ты любишь меня, – а ты мне и жена, и возлюбленная, – пусть другой будет Брахмой.
– Яма…
– Они дали на решение час.
– Я успею принять его.
– Какое же?
– Мне очень жаль, Яма…
Не дожидаясь обеда, покинул Яма Сад Наслаждений. Хотя подобное поведение и казалось злостным нарушением этикета. Яма считался среди всех богов самым недисциплинированным и прекрасно об этом знал, как и о причинах терпимости всех остальных в этом вопросе. Так что ушел он из Сада и отправился туда, где кончаются Небеса.