Это были лица двух женщин — одной полной, другой худой, и двух мужчин — одного черного, другого белого. А над ними, казалось, парило, словно дымка, улыбающееся мужское лицо. Их взгляды были направлены на него, и он понял, что созерцает не резьбу, а живые существа.
— Билли Черный Конь Сингер, — обратился к нему голос среднего рода.
— Слышу тебя, — ответил он.
— Ты должен прервать здесь свое путешествие.
— Почему?
— Твоя миссия выполнена. Дальнейшим бегством ты ничего не добьешься.
— Кто вы? — спросил он.
— Мы — твои духи-хранители. Мы хотим оберечь тебя от твоего преследователя. Поднимайся здесь по стене. Жди наверху. Тебя там через некоторое время встретят и переправят в безопасное место.
Взгляд Билли переместился со столба на землю под ногами и перспективу впереди.
— Но я по-прежнему вижу в этом каньоне свою тропу. Я не должен ее здесь оставлять.
— Это ложная тропа.
— Нет. Уж это-то я знаю: я должен следовать по ней до конца.
— Там находится смерть.
Он вновь какое-то время молчал.
— Все же я должен следовать по ней. Одни вещи важнее других. Даже смерти.
— Что это такое? Почему ты должен следовать по данной тропе?
Он несколько раз глубоко вздохнул и продолжил пристально смотреть на землю, будто увидев ее впервые.
— Я ожидаю в конце тропы самого себя, такого, каким должен быть. Если же я не пойду по этой тропе, произойдет смерть иного рода… Худшего, по-моему, — добавил он.
— Мы не в силах тебе помочь, если ты продолжишь путь.
— Значит так и должно быть. Спасибо за попытку.
— Мы слышим тебя, — сказал тотем, медленно погружаясь в землю, — лицо за лицом ускользали из вида под камень, пока на мгновение не мелькнуло последнее, смутно видимое лицо, похоже, улыбающееся ему.
— Тогда играй, — как показалось, прошептало оно и затем тоже пропало.
Билли потер глаза, но ничего не изменилось. Он пошел дальше.
исходи нфра место вод ткущих прочь сголовой наверх ом ехать еперь ккаждому где пять еперь четыре врозьврозь конь на горе дух разрос лис я в телокол как поводы ткущие сть несколько стен припирать и тупак наших глав сортировать сестры в небе старики под землей а след койота впереди тень черной птицы повсюду и братодин в чансе разумов не в розврозвзорвзор
— Боже мой! — воскликнула Элизабет, откидываясь на спинку кресла.
Алекс Мансин налил стакан воды и залпом его выпил.
— Да, — сказал Фишер, массажируя себе виски. У Мерси Спендер начался приступ кашля, длившийся с полминуты.
— Ну и что? — тихо спросил Фишер.
Мансин покачал головой.
— Не знаю.
— Железный Медведь был прав насчет того, что, по его мнению, Сингер находится в ином мире, — сказала Элизабет. — Мы не можем им управлять.
— К черту, — сказал Фишер. — Мы пытались, и мы пробились, даже если он превратил нас в тотем. Вы же знаете, меня волнует не это.
— Там был он, — заявила Мерси, — в духе.
— Кто-нибудь, позвоните в больницу и удостоверьтесь, что Сендс действительно умер, — сказал Фишер.
— Не понимаю, как они могли ошибиться, Чарльз, — сказала Элизабет. — Но Мерси права. Он каким-то образом был с нами, и кажется, будто он по-прежнему где-то поблизости.
— Да, — вставила Мерси. — Он здесь.
— Вам не нужны спиритуалистские гипотезы, чтобы описать то, что, по-моему, произошло, — наконец заявил Мансин.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Элизабет.
— Просто воспоминание о том, как он умер. Мы все были вместе, функционируя как единая сущность, в которой понимаем очень мало. По-моему, травма, связанная с его смертью, послужила созданию чего-то вроде голографии разума в нашем общем сознании. Когда мы разделились, оно ослабло, но все мы носим более бледные варианты — вот почему нам кажется, что мы ощущаем его присутствие. Когда мы только что воссоздали эту общую сущность, повторного сочетания черт стало достаточно для воспроизводства, так сказать, полной функционирующей копии его разума.
— Ты видишь его как особый вид памяти, когда мы находимся в этом состоянии? — спросила Элизабет. — Ты думаешь, она в конце концов сотрется?
— Кто знает?